Владыка Милан: «Мукачевская епархия принадлежит к крупнейшим в Украине»
Вскоре исполнится десять лет, как владыка Милан возглавляет Мукачевскую греко-католическую епархию. На этот год приходится и жизненный юбилей епископа — 60 лет со дня рождения. Человек он неординарный. Чего стоит хотя бы тот факт, что, будучи словаком, который родился и вырос в Словакии, он несколько лет назад принял украинское гражданство. Под его руководством епархия ощутимо изменилась.
Чем является сейчас эта деятельная духовная структура, охватывающая территорию Закарпатья, какие итоги последнего десятилетия — об этом мы беседуем с известным религиозным деятелем, которого журналисты неоднократно признавали одним из самых влиятельных закарпатцев.
Матерь для десятка епархий в мире
— Преосвященный владыка, насколько известно, Мукачевская греко-католическая епархия — одна из крупнейших в Украине?
— Да, потому что в Западной Украине, в частности в Галиции, епархии поделились на более мелкие (в каждой области их несколько).
Наша насчитывает 421 общину по всему Закарпатью, 245 действующих епархиальных священников, 11 священников-эмеритов (на пенсии), 15 наших духовных отцов работают за рубежом. У нас есть более двадцати монастырей и сотня семинаристов, часть из которых учится за пределами Украины. Это свидетельствует о нашем кадровом потенциале.
— А какова ситуация в епархии с храмами? Знаю, что это было больным вопросом…
— Сейчас у нас 167 новопостроенных церквей и часовен, не считая тех, что действуют в приспособленных помещениях. Это большой дар от Господа. Кроме того, мы молимся еще в
130 старых церквях, которые нам вернули после легализации греко-католической церкви.
Ясное дело, такое масштабное строительство — процесс продолжительный, сложный и недешевый. Многим храмам еще не хватает иконостаса, росписей. Я настаиваю, чтобы все делали хорошо, не торопились, чтобы Божии образа были украшением церкви. Потому что есть церкви, где очень поспешили, и новые иконы вышли неэстетичными. А старые иконостасы, выполненные в народном стиле, по-своему красивы, возле них хочется молиться.
Сейчас строится 55 церквей. Кроме того, есть 14 храмов, где мы молимся поочередно с православными, и около 20, которые используем вместе с римо-католиками. Так что если соотнесем это с количеством наших общин — это означает, что нам не хватает еще около 30 церквей.
— А если сравнить Мукачевскую епархию с зарубежными?
— Если говорить о количестве верующих, то в Европе есть епархии намного более многочисленные. Ведь когда в одном большом городе миллион католиков, то что сравнивать? А если говорить о количестве приходов, общин в одной епархии, то действительно — мы немалые по меркам Европы.
— А когда-то Мукачевская епархия была еще больше...
— Даже очень большой — в начале ХІХ века. Трудно себе представить, как при тогдашних средствах сообщения епископ мог ею руководить. Она насчитывала до тысячи храмов. К Мукачевской епархии принадлежали все греко-католики, жившие в Венгерском королевстве. Первой отделилась от нас в 1818 году Пряшевская епархия. В 1835-м была создана епархия в Марамароше, которая заботилась преимущественно о румынских греко-католиках. В 1912-м появилась самостоятельная епархия в Гайду-Дороге — для венгерских верующих.
На территории Мукачевской епархии, которая очутилась после Второй мировой войны в Чехословакии, но не вошла в 1818 году в Пряшевскую епархию, был создан Кошицкий экзархат.
Кроме того, есть экзархат для греко-католиков Чешской Республики с центром в Праге. Большинство тамошних верующих также происходят с территории нашей епархии.
Но и это еще не все. Преимущественно греко-католиками из Закарпатья была создана Крыжевская епархия на территории бывшей Югославии.
У нас есть также митрополия в Америке — для греко-католиков, которые происходят с территории Мукачевской епархии с центром в Питсбурге. В ней три, созданные в разное время, епархии — в Пасейке, Парме и Фениксе. И даже две миссии на Аляске.
Так что верующие Мукачевской епархии есть по всему миру — кроме Центральной Европы, достигли и Соединенных Штатов.
— А сколько это количественно?
— В Закарпатье приблизительно столько же греко-католиков, как в современной Венгрии — более 300 тысяч. В Словакии статистика наиболее точная, потому что там прошла перепись населения, и греко-католиками себя признали более 240 тысяч человек.
В Чешской Республике — около десяти тысяч граждан нашего вероисповедания, но известно, что там значительно больше греко-католиков, не имеющих чешского гражданства.
В Сербии и Черногории насчитывают 22 тысячи греко-католиков. А в Крыжевской епархии Хорватии — 21 тысячу.
Знаю также, что и в Болгарии есть 10 тысяч католиков восточного обряда, но они происходят не из нашей епархии.
— Вы не вспомнили Румынию...
— Точной статистики я не знаю. Знаю, что там непростая ситуация. В Румынии было еще более жесткое преследование, чем у нас. Режим Чаушеску очень грубо вел себя со священниками. Всех греко-католических епископов в 1948 году арестовали, и большинство из них умерли в тюрьмах мученической смертью. Сейчас, слава Богу, восстановились греко-католические структуры, есть приходы, церкви.
— А какая ситуация в Америке?
— Там разные тенденции. Всего в Питсбургской митрополии более ста тысяч верующих. Однако изменился стиль жизни. Старые центры, где люди жили вокруг церкви, опустели. Когда изменилась индустрия, верующие уехали за работой, и случилось так, что возле многих церквей никто не живет. Даже должны были их закрыть и открыть в другом месте. Часто приходится очень далеко ездить на богослужение. Но, вопреки всему, приходы еще держатся. Я был удивлен, когда видел в Америке верующих, которые каждое воскресенье ездят на службу Божию за сто километров. У нас такое трудно представить.
Отсутствие диалога — большая потеря для всех христиан
— Что вам удалось за эти десять лет вашего руководства епархией, а что — нет?
— Это очень сложный вопрос, потому что я, наверное, слишком высоко поставил себе планку. (Улыбается.) Прежде всего должен поблагодарить Господа Бога, что было восстановлено много приходских домов, церквей, что с каждым годом все больше людей, которые встречаются с Христом, познают, что церковь является их домом, частью их земной жизни. И пусть во многих местах наши сообщества маленькие — главное, что в человеческих душах есть Божия ласка.
К сожалению, не удалось завязать диалог с православной церковью. Слава Богу, нет открытого противостояния, затихли прошлые распри, удалось убедить людей — вместо долгого ожидания возврата нашего имущества — начать строить новые церкви.
Жаль, что постоянно находится кто-то, кто хочет посеять раздор между людьми, усилить разъединение. Кто утверждает, что нельзя совместно молиться. Люди совместно молились, по крайней мере, на похоронах или читали псалтырь возле покойника — независимо от конфессионной принадлежностей. Поступают сообщения, что уже и это запрещают совместно делать.
Вижу в этом поражение Христовой церкви — и православной, и нашей. Это свидетельствует, что люди, которые так действуют, ничего в Евангелии не понимают. Потому что Иисус Христос не делил христиан. Это грех гордыни, боязнь за свои позиции, что, в конце концов, разделяет людей. И за это больше всего мне больно.
— Какое вы находите этому объяснение?
— Я спрашивал об этом в Риме — в Папском совете содействия единству христиан. Мне ответили, что, за малым исключением, это сейчас общая тенденция в православной церкви: дистанцироваться от всех других христиан, в том числе от католической церкви. Декларирование мирной жизни, — это есть. Но жить мирно должны со всеми, даже с мусульманами. Однако между христианами есть что-то большее, что их объединяет!
После многочисленных диспутов католические и православные теологи пришли к выводу, что теологически нас ничто не разделяет. Наука церкви — та же самая. Были недоразумения на протяжении веков, поскольку в разных языках одно и то же понятие можно по-разному трактовать. Фактически это и спровоцировало разделение. Но сейчас смешно ставить на один уровень веру в апостольском исповедовании и бородатость или безбородость священников. Это вещи разного значения. Наконец то, что нас поделило, — всего лишь внешние признаки.
После большого диалога, начатого Вторым ватиканским собором 50 лет назад, пришли к мнению, что теологических оснований, которые бы разделяли христианство, нет. Делят его только структуры и традиции — то есть внешние признаки.
И когда сегодня кто-то говорит, что слово «католик» происходит от «кат» (палач), потому что они, дескать, «подвергали пытке» православных, то это дикое невежество или дикая злоба. Потому что каждый просвещенный человек знает, что греческое слово «католикос» означает «вселенский». И православная греческая церковь признает церковь, которая на их родном языке называется «католическая». Греки веруют в единую, святую и ту, которую мы называем соборной, а на их языке — «католическую» церковь. Тот, кто постоянно говорит о надуманных теологических разделениях, работает на то, чтобы между людьми оставались стены. Неужели мало было разделения на протяжении 950 лет?!
Так что, если у нас нет теологических расхождений, нельзя позволить строить стену между одним и тем же народом. И желать друг другу быть проклятыми и осужденными на ад. Это то, что меня беспокоит, чем живу, поскольку вижу, что это большая потеря для всех в начале ХХІ века.
Везде в мире наступает секуляризация, когда люди теряют смысл святости, сакральности, духовности, перестают быть верующими и охладевают. Нельзя сказать, что они становятся атеистами, но они далеки от веры. Этот процесс является общемировой проблемой. Он касается всех стран и религий.
Глобализация привела к тому, что люди всех культур смешались. Мы еще остаемся здесь островком. И если сейчас не будет духовного обновления, взаимной поддержки и согласия, мы и дальше будем работать на разрушение Христовой церкви. Это большая потеря и для православных, и для католиков. Поэтому очень важно не только то, что мы открыто друг против друга не воюем, но и то, чтобы и скрытно не воевали. Чтобы открыто и скрытно поддерживали друг друга, чтобы молились друг за друга и чтобы не строили новых барьеров.
— А как наши противостояния восприняли в Европе?
— Для Европы это непостижимо. Там много случаев, когда католическая церковь просто подарила свой храм православной русской или румынской церкви. Или дает разрешение там молиться. Например, в Италии Русская православная церковь имеет 52 культовых сооружения, из которых 29 получила от римо-католиков, а 23 — от общественных организаций.
В Братиславе православные молятся в храме, который получили от римо-католической церкви. И это считается нормальным. Если они христиане, то почему не могут молиться в нашей церкви? Тем более, когда речь идет об одном селе.
И кто-то за эти распри понесет ответственность перед Господом. Потому что на Божьем суде никто не будет интересоваться, какую церковь вы защищали — православную или католическую. Там будут спрашивать — как вы любили в своей жизни? Потому что, согласно Евангелию, Господь сказал апостолам: вас узнают, что вы мои ученики, по тому, что будете любить друг друга.
Александр Гаврош
