Я всегда носил гранату, чтобы не сдаться в плен - украинский капеллан о войне на Донбассе
Когда в 2014 году Россия напала на Украину, рок-музыкант и протестантский пастор Владимир Вшивкин капелланом выехал на фронт. Четкого представления о том, что это за работа и как ее делать правильно, не было, да и сравнивать было не с чем - капелланской системы тогда вообще не существовало. "Была большая дыра, которую мы должны были заполнить", - говорит он. В интервью "Апострофу" ВЛАДИМИР ВШИВКИН рассказал о капелланах-активистах, погибших друзях и христианской миссии в зоне боевых действий на Донбассе.
Ни шагу назад
- К началу марта 2014 года и оккупации Крыма вы никогда не задумывались о капеланстве?
- Совсем не задумывался. Я был пастором церкви евангельских христиан-баптистов "Возрождение" (город Бровары Киевской области) И об этом не задумывался. Принимал участие и отстаивал первый Майдан, но после того как нас обманули, ко второму Майдану приобщался очень осторожно, потому что политикам не верил. Как активист его не посещал, но наша церковь возила туда одежду, еду и деньги.
Когда на площади расстреливали людей, у меня и многих других людей был шок. Никто не ожидал, что так может быть. Мое сознание перевернулось. Тогда я полноценно включился в Майдан и участвовал в Молитвенной палатке (возле Главпочтамта).
А когда оккупировали Крым, я тогда не видел себя капелланом. По моему мнению, наши баптистские церкви очень опоздали и не объяснили пасторам (миссионерские) возможности, которые открываются перед ними. Но я думал о своей роли в этих событиях, но скажу откровенно, что инициатив, к которым я мог присоединиться, так и не появилось. Поэтому о Крыме мне нечего сказать ...
- Что побудило вас стать капелланом?
- Я всегда чувствовал стыд или дискомфорт из-за то, что не участвовал в Майдане и "пропустил" Крым. Я молился и искал ответы.
В конце лета 2014 пастор Вшивкин узнал, что в баптистской Киевской богословской семинарии собираются военные, эти встречи вел подполковник запаса и одновременно христианин-протестант Валентин Кореневич, который в то время организовывал конференцию для военных. "На ней я узнал, что никто из ее участников не ездил в зону АТО и не собирается, - признается Вшивкин. - Я был поражен". Кореневич сказал капеллану, что подполковник запаса Василий Химич (возглавляет ныне Комитет капелланского служения при баптистском объединении ВСЦ ЕХБ, а до этого 15 лет был на военной службе) уже несколько раз ездил на восток и будет делать это и дальше.
- Химича я знал лично. Мы созвонились. Он сообщил, что работает через протестантский "Батальон военных капелланов" (организовал его Алексей Сатенко, пастор церкви "Голгофа", и Игорь Шторм). Конечно, это был никакой не батальон, потому что там было всего до 10 человек. Я связался с ними и предложил взять меня в миссию в качестве музыканта. Впервые я поехал с ними в ноябре 2014 году к героическому "Айдару" в город Счастье. А там шли бои, были 200-е и 300-е.
Уже позже я начал ездить очень часто. В Счастье я познакомился с боевым айдаровцем Лешей "Фермером". Он сказал, что был верующим пятидесятником, а когда пошел на войну, его отлучили от церкви (пятидесятники не берут в руки оружие и не используют его против других людей, - "Апостроф"). Он признавался, что совсем не знает, нужен ли он Богу и любит ли он его. "Полягу здесь на этой земле, но не отступлю ни на шаг", - вот такое было настроение у ребят. Они действительно были готовы умереть и отчаянно защищали Украину, идя под танки и на пули.
На фронте все хотят, чтобы за них помолились
- О чем вы разговаривали с нашими бойцами в ситуации, когда вопрос жизни и смерти уже не был теоретическим?
- Все зависело от того, где я находился. Если шли интенсивные бои, у воинов постоянно возникали вопросы - простит ли меня Бог меня за то, что я убивал. Я доказывал, что Господь не против того, чтобы человек с оружием в руках защищал свое государство. Вы же не убийца, а защитник. Говорили также о защите Божией. "Все в руках Божьих, - говорил я, - но мы молимся за вашу жизнь и здоровье". Впрочем, я никогда не включался в разговоры о "плохих начальниках".
В начале зимы 2015 капеллан-протестант ездил в Славянск, Северодонецк и Попасную. "Тогда россияне своим огнем почти "снесли" город, впрочем, многие его жители все равно были настроены пророссийски", - говорит он. После того стал помогать 81 оаэмбр в Дружковке (тогда бригада находилась, по его словам, в 2 или 3 зоне АТО). У бойцов бригады узнал, что их разведчики воюют на передовой в донецком аэропорту. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в первой половине января Вшивкин напросился уехать в с. Водяное (под Песками, то есть почти у Донецка).
- Когда прибыли в ДАП, наши киборги как раз вышли из терминала. Далее мы начали систематически ездить в Водяное, оставались там на 4-5 дней. Всего было с полдесятка поездок. Поддерживали тех разведчиков, которые держали оборону в аэропорту, но позже после вражеской засады и потерь их вывели. Среди киборгов было не менее 8 евангельских христиан-баптистов. Они служили в терминале до самого конца и находились там постоянно.
В начале зимы 2015 года был такой случай: на блокпосту "Республика мост" (очень важная локация вблизи ДАП) я познакомился с Виталием из медицинского батальона "Госпитальеры". Я ему сказал, что являюсь пастором. "Я хочу тебе руку пожать!" - "За что?" - "В первый раз на передовой вижу пастора. Капелланов видел, но не пасторов".
Немало христиан и руководителей баптистских и пятидесятнических церквей тогда говорили: "Это не наша война и мы в руки оружие не берем". Говорили такое мне в глаза. Христианских служителей на передовой было действительно мало. Кроме меня и Алексея Сатенко, слышал о пасторах церкви Skeemens Владиславе и Ольге Потирайло (она еще и волонтер).
После этого нас пригласили в Пески к "Правому сектору". 5 батальон украинской армии держал аэропорт, пока не получил приказ руководства ВСУ отойти с позиций. После того боевики заняли их место, ПС отправился держать взлетную полосу в Песках. Нас направили во вновь созданную 3 роту ПС. Я был в группе с Алексеем Сатенко, Игорем Плохим и Олегом Никончуком. Там мы проработали до конца зимы. Иногда приезжали домой на пару дней, стирали вещи и отправлялись снова на боевые позиции. И эти поездки были опаснее сидения в блиндажах, потому что мы проезжали террикон и пространство, которое полностью простреливалось. Очень редко по нам не стреляли.
В мае 2015 года ПС вывели из-под Песок, ведь они не захотели входить в ВСУ, а потом меня пригласили в 93-ю бригаду, которая держала ДАП.
- Как военнослужащие и бойцы-добровольцы принимали вашу деятельность, особенно учитывая то, что вы были неправославным капелланом?
- Знаете, мы были просто служителями церкви, которые поехали на фронт. Мы ничего не знали о международных конвенциях. Была большая дыра, которую мы должны были заполнить. Я читал Слово, пел бойцам христианские песни под гитару. Вечера мы проводили за духовными беседами. На передовой и добровольцы, и кадровые военные воспринимают Бога одинаково. Что делает капеллан? Приезжает и привозит людям Слово Божие. Читает его и молится за солдат. На фронте все хотят, чтобы за них помолились. Неважно, какой конфессии ты принадлежишь. Главное, что ты батюшка и все.
Что еще делал? Знакомился с бойцами, ходил на позицию в аэропорту. Там познакомился с легендарным бойцом "Палачом" - такой позывной он заслужил за того, что не брал в плен чеченцев. Мы подружились, хотя поначалу он сказал, что является язычником и ему не нужно "мое" христианство. Впрочем, после трехчасовой беседы в бункере он покаялся и молился покаянной молитвой. Позже он приезжал ко мне домой. Погиб в Сумах - неизвестные бросили ему гранату (Александр Яковенко с позывным "Палач" погиб 21 сентября 2015 года - "Апостроф"). Думаю, что это наша власть избавлялась от неугодных ей людей из "Правого сектора".
На передовой добровольцы были фантастически мотивированы бить врага. 93 ОМБр, 81 оаэмбр, мои друзья с позывным "Пепси", "Гроб", "Татарин", "Капитан Череп". Именно они были готовы принять Слово Божье, потому что они каждый день ходили под Богом. Могло быть так, что завтракают 10 воинов, а ужинают - 8. Каждый понимал, что может погибнуть. Некоторые, как мой друг "Палач", говорили, что готовы погибнуть. Так и произошло. Этим людям Бог очень нужен, и во время боев мы за них тоже молились. Мы и патроны чистили, и подносили амуницию. Служил я при ПС, при себе всегда имел гранату, чтобы, как и бойцы, не сдаться в плен. Многие капелланы принципиально не брали в руки оружие. Но не все.
Самую лучшую дисциплину, патриотизм и организацию ведения войны я видел в "Правом секторе". Совсем другую картину я наблюдал на 2-й и 3-й линиях обороны. Там было и пьянство, и нежелание общаться ("Ты чего тут к нам приехал о Боге рассказывать?"). В Водяном еще увидел мародерство. В "Правом секторе" ребята о таком и не думали: ни один воин ничего не взял.
Я просто пастор
- Вы служили в особом облачении?
- Да нет, какое облачение? Военная форма и шеврон "Батальона военных капелланов". Когда Руслан Коханчук (диакон УГКЦ и бывший старший офицер отдела по работе с общественными религиозными организациями и шефских связей Департамента социальной и гуманитарной политики Минобороны, - "Апостроф") увидел этот круглый шеврон, он сразу попросил его снять, потому что "вы все врете", как тогда в шутку он сказал. Я уточнил, в чем именно. Он ответил, что, во-первых, мы никакой не батальон. И это была правда - мы думали, что организуем батальон, а капелланами захотели стать не так много пасторов. В основном это были не пасторы - простые верующие люди, которые порой даже проповедовать не умели, но хотели пойти на фронт. Во-вторых, сказал он, "вы не военные и не капелланы". В узком смысле мы действительно не были капелланами. Знаете, когда в "Правом секторе" мы в блиндажах ждали, когда закончится огонь врага, мы много общались. Я признавался: "Ребята, извините, но я непрофессиональный капеллан, я просто пастор". А они отвечали: "извиняем и не извиняйся. Ибо мы непрофессиональные военные - кто-то электрик, кто физик, кто врач". Люди были добровольцами. "Для нас ты - капеллан, а остальное нас не касается".
Вообще, было два типа капелланов: капелланы-волонтеры, которые приезжали на фронт на 4-5 дней с продовольствием, одеждой и т.д. а потом возвращались домой. Это люди, которые постоянно были в дороге. Второй тип - ротационные капелланы (от 2 до 4 недель). На передовую я проездил в течение полутора лет. Мы были группой волонтеров-капелланов. Привозили продукты питания, воду, теплую одежду.
- Вы призывали людей в беседе к покаянию?
- Публично - преимущественно нет. Это же не Богослужение. Но так случилось в беседе с "Палачом".
- Вы оставляли свои контакты воинам? Звонят?
- Да, звонят и передают привет. Некоторые воины, когда едут с фронта, заезжают ко мне в гости или ночуют у меня. Некоторые говорят: "Если уж "Палач" в твою церковь ходил и покаялся, то и я к тебе приеду. С женами военнослужащих не работаю, потому что они все не из Броваров. Но и они звонят по телефону. Думаю, что это следующий участок работ после окончания войны.
- Пересекались ли вы с капелланами из других христианских конфессий?
- Встречался с православными и католическими священниками. Уже в конце активных боев весны 2015 года подтянулось много православных батюшек. Что они делали? Да почти ничего. Ни хорошего, ни плохого не могу ничего сказать. И сейчас, когда они выжимают протестантов из армии, хочу спросить, где же вы были, когда шли интенсивные боевые действия? Это нехорошая политика.
Впрочем, были и исключения: отец Иван из Западной Украины, был в 93-й бригаде, он и патроны подносил, и дрова рубил, и постоянно там жил.
Уступить дорогу
Вшивкин без каких-либо эмоций рассказывает, что с начала лета 2015 года стал ездить на фронт значительно реже (1-2 раза в месяц), "потому что не было активной войны". "Изменился и характер работы: нужно работать с ребятами, чтобы они не скучали и не ныряли в бутылку, - говорит он. - Когда нет интенсивных боевых действий, людей нужно развлекать, кроме того, едой и одеждой они уже более или менее обеспечены".
Кроме того, с зимы 2015 года в ВСУ начали создавать капелланскую систему, и потребность в волонтерах-священнослужителях постепенно падала. Даже баптистское братство Украины, говорит Вшивкин, оформляло командировку своим капелланам в соответствии с требованиями закона.
В конце концов, в 2016 году капеллан ездил раз в месяц в поддержку 93-й бригады. Позже - на ротацию в Широкино в 2017 году.
- Сформировалось профессиональное капеланство, и это хорошо, - говорит он. - Но я себя капелланом в ВСУ не вижу, и без того много работы. Я остаюсь капелланом, но уже не на фронте. Моя церковь обновилась: ее большинство состоит из участников АТО, вдов и переселенцев. Время от времени на служение приезжают мои друзья из ДУК ПС.
На вопрос "Что бы вы изменили в 2014-2016 годах, если бы была возможность?" Вшивкин отвечает: "Не знаю, трудно это оценить, даже сейчас очень много боли и потерь, лучше бы не было вовсе этой войны".
