За шаг до единства
Христос, предчувствуя будущее разделение своей Церкви, на Тайной Вечере молил своего Небесного Отца: «Пусть мои ученики будут одно, как Я, Отче с Тобой». Важно, что единство является всегда единством многообразия, а не полной унификацией. Ведь будучи единственным Богом, Сын и Отец различаются, но не разделяются. Первое тысячелетие существования Церкви было примером не беспроблемного, но единства многообразия. Второе тысячелетие, напротив, стало временем утверждение каждой частью христианства себя: и католицизм, и православие, и каждая протестантская юрисдикция считали только себя единственной истиной Церковью. Поворот состоялся в 1902 году в православии, когда Вселенский патриарх заявил о необходимости единства, поддерживая первые усилия протестантов относительно поисков объединения. В 1960-е годы соответствующий поворот к поискам полного единства происходил в католицизме.
25 мая в Иерусалиме Папа Римский Франциск и Вселенский патриарх Варфоломей совершали общую молитву по обряду, который уже стал традиционным. Совместное чтение Священного Писания, совместное пение «Символа веры» на греческом языке без католических примесей, совместное произношение молитвы «Отче наш» — и молчание. Дальше возможно только общее служение литургии и общее причастие. В Декларации, подписанной в тот день, Папа и Патриарх признают, что общей целью является видимое единство в причастии. Путем к этому единению называется интенсификация богословского диалога. Казалось бы, можно опустить руки перед трудностями и сказать просто о возможности общей христианской проповеди миру, общей защиты традиционных ценностей, но не возможности единства. Именно на этом настаивает Москва, которая считает, что «Запад является Западом, Восток является Востоком, и не сойтись им некогда». Папы Римские и Вселенские патриархи считают все христианство единым целым, что создало и Европу, и всю современную цивилизацию, которая появилась из христианской проповеди свободы, равенства и братства, и из-за множества искривлений все-таки идет к «цивилизации любви». Предыдущий Папа Бенедикт XVI особенно подчеркивал потребность в христианской духовности для глобализованного мира. В единственном «глобальном селе» оказалось, что даже наилучшие правила правового государства, демократии, защиты прав человека и свободного рынка не работают, если нет почвы открытого отношения к другому, начинающегося с толерантности, а заканчивается христианской любовью. Папа особенно подчеркивал, что любовь — это не ощущение и не переживание, а целостное отношение к другому, восприятие его таким, каким он является, сохранение отношений с ним, чего бы это не стоило. И даже само наказание преступников должно быть вызвано уважением к их свободному выбору, пусть и он совершен ими безответственно. Конечно, если христианство хочет предлагать собственную любовь как последний духовный ресурс для человечества, обессиленного бесконечными кризисами, то именно оно должно быть образцом жертвенной любви к другому.
Жест такой любви можно увидеть в том, как Папа Франциск в Иерусалиме поцеловал руку Вселенского патриарха. Папа не просто признает его равным себе, но ставит выше себя. Этот простой жест и показывает: мы таки за шаг до единства, и возможно даже ближе.
Что является преградой на пути к общему свершению литургии, до того дня, когда католики и православные, оставаясь собой, смогут не только вместе молиться, но и вместе причащаться? Что является преградой к возобновлению Церкви первого тысячелетия — церкви, которая была единством католического Запада и православного Востока?
Первая преграда фактически уже преодолена. Долгое время католики настаивали на необходимости добавления к символу веры тех слов, которых не было в первом тысячелетии: что Дух Святой восходит «и от Сына», а не только «от Отца». Еще во времена Папы Иоанна Павла II было достигнутое согласие, что Символ веры единой Церкви — это символ веры I тысячелетия, а богословские интерпретации должны быть вне самого этого единого символа. И на общих службах пап римских и вселенских патриархов уже звучит этот единственный символе веры.
Вторая преграда всегда была в претензиях Папы на исключительную роль в христианской Церкви, которая ставила бы Папу над вселенским собором, над другими предстоятелями поместных церквей. В ходе богословского диалога папы согласились ограничить собственную власть в интересах соборности: в «Равеннском документе», в энциклике последних пап подчеркивается — единой церковью Папа должен править только в полном согласии со вселенским собором, или в перерывах между вселенскими соборами — в полном согласии с предстоятелями православных церквей, которые должны входить в единый Синод единой Церкви. Папа Франциск сделал первым шагом собственного правления основание синода из восьми кардиналов, с которыми он постоянно советуется. Если к этим восьми кардиналам прибавить еще 15 православных предстоятелей и утвердить регламент работы Синода и процедуры достижения консенсуса — то модель, которая предлагалась, как возможное завершение всех усилий по объединению, может работать уже сегодня.
Третья преграда — это национализм православных. Если первые две преграды почти преодолены, и там основной путь был пройден католицизмом, то третья бездна является наиболее серьезной. Православие больно национализмом, церкви срастаются с народами и государствами, становятся чем-то важным для национальной идентичности, и во вселенском единстве боятся потерять себя. Улучшение в отношении перспектив единства состоялось только в последнее время. Большинство православных церквей видят на примере своих народов, что суверенитет и даже само физическое выживание народов обеспечиваются не за счет отчуждения от всего мира, не за счет обособленности и полной самостоятельности, а за счет умного участия в глобальных структурах безопасности, экономических и торговых союзах. Странно, но Московская патриархия не хочет признавать эту простую истину. Обособленность, национализм, желание перекроить соседей по собственным лекалам — все это лишь увеличивается в политике РПЦ. Весь мир удивлялся мирному протесту миллионов на Майдане — Патриарх Кирилл говорит об огне ненависти, который разжег Майдан. Весь мир признает, что в Украине гарантированы права всех независимо от расы, национальности, вероисповедания и пола, а патриарх просит новоизбранного президента «защити своих» так, будто здесь была вторая Руанда. Весь мир просит Путина прекратить агрессию против Украины — один патриарх продолжает отмечать необходимость распространить «русские традиции государственной и общественной жизни» на Украину, Беларусь, Молдову. Весь мир говорит о необходимости наказания виновных в разжигании религиозной и национальной вражды в Украине — патриарх одному из провокаторов, протоиерею из Одессы, Андрею Новикову, секретарю печально известного владыки Агафангела, отдает один из московских храмов. Весь мир признает, что мирный протест на Майдане в значительной степени был заслугой священников из УГКЦ, а патриарх обвиняет УГКЦ и Ватикан в провоцировании насилия во время протестов. Еще немного, и РПЦ останется сама, за одно поколение в прискоренном темпе повторит путь российских старообрядцев, а единство христиан будет достигнуто без нее как в мире, так и в Украине.
