Живые о мертвых
"Я был жертвой стыдливого террора. Поэтому выжил. И встретил в зонах десятки людей с судьбами, о которых прежде не знал ничего. Там же, в лагерях (а я побывал в трех) узнал многое об истории моей страны. Живые рассказывали мне о мертвых", - Семен Глузман о патрирхе Иосифе Слипом на Lb.ua
В посттоталитарном СССР террор стал стыдливым. Власти осознали: террор компрометирует государство. Государственный террор означает отсталость. А власти хотели руководить современным государством. Всё-таки 20-ый век, его вторая половина.
Я был жертвой стыдливого террора. Поэтому выжил. И встретил в зонах десятки людей с судьбами, о которых прежде не знал ничего. Там же, в лагерях (а я побывал в трех) узнал многое об истории моей страны. Живые рассказывали мне о мертвых.
Славный солдат Украинской Повстанческой Армии Степан Мамчур рассказал мне о человеке, греко-католическом священнике Иосифе Слипом. В мордовском лагере Мамчур помогал своему первосвященнику писать историю запрещенной в СССР греко-католической церкви. Церкви молчания, как ее тогда называли. Мамчур охранял от внезапного обыска пишущего Слипого, говоря лагерным языком, стоял на стрёме. Сколько их было тогда в лагерях таких Мамчуров, не предавших, не отказавшихся от прошлого…
Сегодня об Иосифе Слипом написано много. О его трагической жизни, о стойкости, о нежелании лгать Всевышнему и самому себе. Много и лжи, примитивной, советской лжи на украинском и русском языках. И почти нет правды о нем, написанной и изданной на русском языке. Не для Путина и обслуживающего его российского священства. Для нас, живущих в русскоязычных анклавах Украины. Легче читающих по-русски.
Патріарх Української греко-католицької церкви Йосиф Сліпий. Фото: Укринформ
Он умер не в мордовской политической зоне. Ушел в мир иной в Риме. Его вырвали из рук Хрущева Папа Иоанн 23-ий и президент Кеннеди. Кардинал Слипый, греко-католический первосвященник, в прошлом активный участник внутрилагерного сопротивления, оставался гражданином СССР. Не отказался от советского гражданства и советского паспорта. По понятной причине: там, в тоталитарной империи жили его верные, вынужденные молчать о своей истинной вере. Потому – и церковь молчания…
Когда-то его рукоположил в свои преемники первосвященник Андрей Шептицкий. Позднее он, кардинал Слипый поддержал и возлюбил Любомира Гузара. В том лагерном клубе я многое узнал об истории моей страны. Горькой, кровавой истории, многие раны которой не зарубцевались и сегодня. Они кровоточат страхом и ложью даже сейчас.
Не один мой незабвенный товарищ, осужденный к 25-ти годам жизни в тюрьмах и лагерях Степан Мамчур раскрывал передо мною историю моей страны. Были и другие, мои сверстники. Больше всех – интеллигентный и мягкий Игорь Калинец. К счастью, живой и сегодня. Но исчезнувший из общения со мною в уже независимой Украине.
Степан Мамчур, охранявший интеллектуальный труд Иосифа Слипого в мордовской зоне в 50-60 годы прошлого века, в 70-ые годы в уральской зоне помогал нам, новому поколению политических узников. Больной, страдающий гипертонической болезнью, он ежедневно прятал и переносил нашу интеллектуальную продукцию: письма, обращения к мировой общественности, стихи, эссе, воспоминания… Однажды его больные кровеносные сосуды не выдержали, он упал в инсульте. В его одежде были спрятаны наши ксивы, готовые к отправке на волю. Он умер здесь же, не приходя в сознание. Не знаю, лежит ли его прах на уральском зэковском кладбище или перевезен на родину, в Украину.
В 1975 году готовился к освобождению из зоны и воссоединению с семьей в Израиле наш друг Лёва Ягман. Он знал, что полетит в Израиль через Рим, тогда был такой маршрут репатриации советских евреев. Наши двадцатипятилетники, бывшие солдаты УПА, дали Лёве такой наказ: поехать в Ватикан и встретиться со Слипым. С единственной целью, передать ему живой привет от часто поминающих его добрым словом лагерников.
Не сумел Лёва выполнить наказ. Он летел не через Рим, маршрут репатриации тогда изменили.
Cемен Глузман
