«Чем жили, о чем думали, каким богам молились...»
Болгарские источники позднесредневековой украинской духовности
Жизнь становится сложнее. И, невзирая на это, а может быть, именно поэтому потребность в осмыслении прошлых драм, коллизий, проблем становится все острее. Даже если речь идет об очень давней истории.
Истоки украинской культурной идентичности своими корнями в значительной степени достигают периода позднего Средневековья, который, по причине немногочисленности и фрагментарности исторических источников, до сих пор остается малоисследованным. На это обратил внимание еще Михаил Грушевский — в предисловии к четвертому тому своей знаменитой «Истории украинской литературы» он отметил: «Чим жили, що думали, яким богам молились сі покоління XIV—XVI вв., коли затихли княжі співці, клирошане-вітії, книжники і філософи, що кидали окрухи від свого багатого столу між маси «простих»? Що оповідали, що співали сі «прості» покоління? Се питання стає пекучим, як тільки хочемо відтворити неперервну тканину духового життя нашого народу, і розв’язання його неминуче потрібне хоча б для того, щоб вияснити собі умови повстання і розвою тої нової верстви словесної поетичної творчості XVII—XVIII вв., що становила довгий час — та й нині ще становить — головну окрасу української творчості, так би сказати — культурне свідоцтво української нації».
Украинская позднесредневековая духовность отличалась достойной восхищения жизнеспособностью и немыслимой силой к возрождению своих потерянных в результате монгольских набегов середины ХІІІ в. побед и достижений. Это задание она реализовала уже привычным для себя путем, проторенным еще в последней четверти Х—ХІ вв., — снова обратившись к византийско-славянскому духовному наследию при посредничестве Болгарии.
В научной литературе этот феномен известен под названием «второе южнославянское влияние». К сожалению, его проявления на территориях Западной и Юго-Западной Руси до сих пор остаются недостаточно изученными. После Второй мировой войны в условиях тоталитарного государства советские и болгарские историки (М. Державин, М. Тихомиров, И.Снегаров и др.), руководствуясь марксистско-ленинской методологией, разработали общую схему исторических отношений южных и восточных славян периода средневековья, которая была официально одобрена и активно разрабатывалась российскими, украинскими и болгарскими исследователями. Определяющая ее особенность заключалась в признании ведущей роли Северо-Восточной Руси в системе восточнохристианской культурной коммуникации и взаимодействия, а связи между восточными и южными славянами сводились, как правило, к российско-болгарско-сербским контактам и взаимовлияниям, неотъемлемой составляющей которых все же считались украинско-болгарские отношения. Единичные попытки украинских ученых П. Соханя и Д. Степовика конкретизировать эти вопросы на основе регионального разграничения не были должным образом оценены и продолжены. В 1990 — 2000-х гг. уже четко определились отправные моменты на пути преодоления ряда устоявшихся и устаревших концептуальных стереотипов и формирования новых подходов в этом направлении исследований. Приходится констатировать, что все эти позитивные сдвиги все еще находятся в зародышевом состоянии.
В последней четверти XIV в. традиционные болгарско-украинские религиозно-культурные отношения существенно активизировались. Первопричиной этого стал подъем культуры Второго Болгарского царства, которое привлекло внимание всех православных народов Центрально-Восточной Европы, в частности восточных славян, усилив в них стремление к культурному продвижению.
Успешному обогащению тогдашней украинской духовности самыми выдающимися достижениями славянско-византийской культуры активно способствовала деятельность митрополитов Киевских — болгар по происхождению — Киприана (1375 — 1406) и Григория Цамблака (1415 — 1420). Их церковно-политическая деятельность определялась несколькими основными факторами: московско-литовско-польским соперничеством и борьбой за киевскую митрополичью кафедру, мощным движением за возобновление первоначального церковного верховенства Киева и попытками внедрения на Руси-Украине церковной унии. В силу исторических обстоятельств именно митрополиты-болгары становились главами литовско-русского средоточия централизаторской и унификационной политики Москвы.
Завоевание Болгарии турками в конце ХІV в. повлекло за собой значительное эмиграционное движение болгарского населения. Одна из наибольших волн беженцев прокатилась в северном направлении: в Волощину, Молдавию, Венгрию, на Юго-Западную и Северо-Восточную Русь. Переселялись представители разных социальных слоев болгарского общества: крестьяне, мещане, военные, вельможи и священнослужители (среди них попадались также еретики и «лжеучителя» — болгарские богомилы и павликиане). Беженцы быстро интегрировались в толерантное к ним общество, поскольку существенно не отличались от коренного украинского населения: были с ним близки в языковом смысле, религиозном, культурном и мировоззренческом.
Важно отметить, что не все, кто приходил с Балкан на Русь, были эмигрантами — существовали и другие категории людей, которые на определенное время оказывались на восточнославянских землях по личным или служебным делам. Преимущественно речь идет о духовных лицах: посланцах (от патриархов, митрополитов, епископов, архимандритов); молодых монахах — искателях источников духовного обогащения; церковнослужителях, которые стремились рукополагать в высший духовный сан и тому подобное. Все они в совокупности составляли один из самых действенных каналов восточнохристианской, в частности болгарско-украинской, религиозно-культурной коммуникации.
Результаты религиозно-культурной деятельности этих болгар были чрезвычайно весомыми. Под их началом позднесредневековая украинская духовность начала более интенсивно усваивать новейшие достижения византийско-славянской цивилизации, что, конечно, подняло ее на высшую ступень развития, укрепив при этом традиционные фундаменты самобытности и неповторимости. В основном через болгарскую культуру Русь-Украина черпала неоценимые сокровища византийской духовности, которые на протяжении более чем полутора века оставались главными, и во многих отношениях, единственными факторами ее религиозно-культурного развития. Все эти благотворные духовные влияния проникали прежде всего на Галицкую Русь, которая благодаря своему географическому положению стала своеобразным форпостом для продвижения болгарской культуры дальше — на восток и север.
В эпоху Средневековья важными центрами религиозно-культурных контактов болгар и украинцев были Константинополь и Афон, в многочисленных монастырях которых проживали и учились монахи как из Болгарии, так и из Руси-Украины. Следовательно, эти обители стали одними из основных звеньев, в которых происходил процесс болгарско-украинского религиозно-культурного общения.
По мнению Н. Дашкевича, именно в ХV — XVІ вв. в южнорусском устном народном творчестве появился и утвердился болгарский термин «дума» (означает «слово») для обозначения нового жанра эпических песен, которые складывались под воздействием тесных связей Юго-Западной Руси с Болгарией, Сербией и Волощиной.
На протяжении нескольких десятилетий ХV в. украинская книжность обогатилась многочисленными переводными и оригинальными произведениями болгарской литературы. Вместе с болгарскими рукописями на Руси-Украине распространилась Евтимиева реформа церковнословянской письменности. К тому же, благодаря писательской деятельности Григория Цамблака украинская литература усвоила новый для нее эмоционально-экспрессивный стиль («плетение словес»), который приобрел здесь дальнейшее совершенствование, объединив достижения тирновских литераторов с лучшими традициями древнерусского писательства.
В XV в. многогранный и широкомасштабный процесс укоренения болгарской книжности и литературы на Руси-Украине достиг своего апогея, окончательно оттеснив на второй план древнерусские книгописные традиции. Профессиональные украинские книжники и переписчики-любители начали целенаправленно разыскивать, последовательно изучать и копировать исключительно болгарские кодексы, которые были признаны единственно правильными сводами. Почти одновременно подобные тенденции начали проявляться на всех русских землях, что знаменовало еще один важный шаг восточных славян на пути их духовного возрождения, а именно — переход от инертного, пассивного восприятия и усвоения южнославянских культурных ценностей к сознательной, активной перестройке собственной духовности.
Во второй половине XV — первой половине XVІ в. произошел упадок болгарской книжности и литературы, однако все их предыдущие достижения в дальнейшем оставались образцом для украинских книжников. Болгарские рукописи часто копировались и впоследствии распространялись на восточнославянских территориях. В указанный период исправленные болгарские литургические и экзегетические тексты в дальнейшем составляли значительную часть тогдашнего украинского литературного наследия. В монастырских скрипториях они массово копировались и в многочисленных списках распространялись по Руси-Украине. Об этом непосредственно свидетельствуют описания библиотек Слуцкого (конец XV в.), Супрасльского и Киево-Печерского монастырей (середина XVI в.). Их библиотеки, кроме богослужебных кодексов, имели по нескольку экземпляров болгарских переводов произведений византийских отцов церкви и богословов: Иоанна Златоустого, Григория Богослова, Григория Синаита, Григория Двоелова, Ефрема Сирина и других.
В конце XIV — в XV вв. в украинском книжном искусстве утвердилось также болгарское декоративное письмо — язь, по уровню популярности не уступавшее плетенчатым композициям. Надписи, выполненные с помощью язи, имеют вид широкой полосы, заполненной буквами. При этом некоторые из них сливаются, изменяют свои очертания, масштабы и позицию, создавая своеобразный узор.
В стилистике иллюстраций достопримечательностей конца XIV — XV вв., вышедших из киевского художественного средоточия, в частности знаменитого Киевского Псалтыря (в 1397 г.), выразительно чувствуется влияние миниатюр, выполненных представителями тирновской книжно-литературной школы. В самой тесной связи с болгарским происходило также развитие украинской иконописи — украинские художники в своем творчестве ориентировались на образцы болгарской живописи и овладевали распространенными в ней иконописными приемами. С конца XIV в. украинские мастера, наследуя болгарских иконописцев, отошли от византийских иконописных канонов и начали активно разрабатывать свои оригинальные выразительные средства, все больше индивидуализируя центральные образы иконописи.
Приведенные факты в который раз подтверждают, что религиозно-культурные достижения и достижения средневековой Болгарии не только длительное время были самыми главными источниками развития духовной жизни Руси-Украины, но и впоследствии стали основой для формирования модерной украинской духовности, существенно повлияв на наш менталитет и нашу национальную идентичность.
Игорь Шпик,
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Центральной и Восточной Европы, директор Института славистики Львовского национального университета имени Ивана Франко
