«Если Россия потерпит поражение в Украине, то Латвийская Православная Церковь тоже будет двигаться быстрее в сторону независимости», – Юрис Лоренцс

С РИСУ он подружился еще в 2007 году. И хотя сам он лютеранин, тем не менее разбирается во внутренних процессах и православных, и католиков.

Воспользовавшись его новым визитом в Украину, мы расспросили господина Юриса о религиозной жизни в Латвии и о Православной Церкви в этой стране в частности. Напомним, год назад руководство государства начало процесс обособления Латвийской Православной Церкви от Московского патриархата. И там эти действия оказались гораздо более четкими и последовательными, чем действия современного руководства Украины.

— Какую роль Православная Церковь играет в жизни вашей страны?

— В Латвии формально считается, что где-то 1/5 жителей принадлежит Православной Церкви. 35 % лютеран, 35 % католиков и 20 % православных. Так разделяется. Остальные – старообрядческие и небольшие протестантские церкви. Но это условный процент, конечно, потому что это люди с православными, католическими или лютеранскими корнями. Я, например, лютеранин, крещен в Лютеранской церкви, но я не очень-то активно хожу в храм, однако в любом случае считаю себя лютеранином.

— Почему именно сейчас у государства возник вопрос к Православной Церкви?

— Возник из-за России. Буквально из-за агрессии России. Фактически это уже второй такой случай в истории этой Церкви. Первый был более ста лет назад. До начала 20-х годов прошлого века Латвийская Церковь была просто епархией в составе Русской Православной Церкви, которая управлялась до 1917 года Синодом, как вы знаете. После этого установили Патриархию, и в 1921 году Патриарх Тихон дал самостоятельность Латвийской Церкви. Также это было закреплено законом тогдашнего Сейма. И мы были как бы самостоятельной Церковью, но канонически принадлежали к Москве, условный центр был в советской Москве.

Глава Латвийской Церкви, архиепископ Иоанн (Поммер), очень сильно критиковал советский режим и в 1934 году был зверски убит в своем доме. После этого Латвийская Церковь подала прошение в Константинопольский Патриархат и в 1936 году стала самостоятельной Церковью под Константинопольским Патриархом.

Но так было только четыре года. После советской оккупации в 1940 году она снова стала просто епархией в составе Русской Православной Церкви. Это длилось до 1991 года. После переговоров между латвийскими властями и Русской Православной Церковью тогдашний Патриарх Алексий II издал в 1992 году Томос, что Латвийская Церковь стала как бы снова самостоятельной, автономной Церковью внутри российской Церкви. Ее возглавляет митрополит, финансово и по управленческим делам она абсолютно независима, но символически и канонически связана с Москвой. Фактически до сих пор.

Но все изменилось после 2014 года, когда произошла аннексия Крыма, началась агрессия России, Патриарх Кирилл стал полностью на сторону Путина и т. д. Латвийские власти поняли, что надо как-то действовать. И первым действием было изменение закона о Православной Церкви. У нас есть специальный закон о Православной Церкви в Латвии, что глава Церкви, митрополиты, епископы должны быть, во-первых, гражданами Латвии и, во-вторых, такими гражданами, которые последние 10 лет прожили в Латвии. Этот закон был издан в 2019 году. Это значит, что невозможно просто привести епископа и поставить из Москвы. Так, как это случилось в Эстонии, например, несколько лет назад, где стоит во главе как бы тоже независимой Церкви прямой представитель России.

А 5 сентября 2022 года тогдашний президент Эгилс Левитс внес поправки в этот закон о Православной Церкви, которые определяют, что Церковь должна быть полностью независимая и автокефальная. Все понимают, что просто росчерком пера и голосованием Сейма это невозможно сделать. Но все эксперты, парламентарии, президент говорили, что это дорожная карта, мы указываем путь, к чему мы придем, какой должна быть Латвийская Православная Церковь. Мы понимаем, что это движение очень долгое. Оно может занять десятилетия. Но это зависит также от духа времени, как говорится, от духа истории. Сейчас эти процессы идут очень быстро.

После принятия в сентябре 2022 года поправок к этому закону, что должна быть автокефальная Церковь, 20 октября был созван Синод Латвийской Православной Церкви. Учитывая политические изменения в Латвии, принятый закон (типа мы подчиняемся закону), он подал прошение Кириллу даровать автокефалию. Понятно, что никакого ответа не последовало.

А в августе этого года Латвийская Православная Церковь рукоположила на нового Валмиерского епископа этнического латыша Иоанна (Липшанса). В его ответственности сейчас латышские православные приходы, которых не так много, но которые есть и действуют. Фактически, это такой немного и политический шаг, я бы так его расценил. И что было интересно, 13 августа он был хиротонизирован в Рижском кафедральном соборе. В его хиротонизации участвовали Митрополит Александр (Кудряшов) и два епископа, которые уже есть в Латвии. А 24 августа в Петербурге был Синод уже Русской Православной Церкви, который рассмотрел так называемый «вопрос о ситуации в Православной Церкви Латвии» и принял решение осудить действия Митрополита Александра, потому что это как бы вредит церковному единству.

— А кто относит себя к православным в Латвии? Я понял, что русские и латыши. Кого больше? Какой национальный состав?

— Я бы сказал, из всех православных 90 % – это этнические русские и 10 % – латышей. Но эти русские делятся на две категории: старые русские, которые жили здесь до оккупации, и новые, которые прибыли после оккупации 1940 года, и их потомки. Так что здесь очень большой разброс мнений даже относительно будущего Латвийской Церкви. Есть такие, которые за независимость, и те, которые полностью поддерживают Кирилла. Но, если Россия потерпит поражение в Украине, то, конечно, Латвийская Православная Церковь тоже будет двигаться быстрее в сторону независимости, я так считаю.

— Какой процент среди православных составляют пророссийские и пропутинские сторонники? Насколько активная их позиция?

— Трудно сказать. Пока никак вообще Кирилла никто не рекламирует и не защищает. Это сейчас невозможно. Но что человек думает внутри, такое исследование не проводилось. Думаю, такие люди есть и их не мало. Однако мы забываем, что очень многие русские в Латвии – это старообрядцы. В Риге самая большая в мире старообрядческая беспоповская община и их самый большой храм в мире – Гребенщиковский храм.

— То есть не все русские принадлежат Московскому патриархату. А есть русские среди лютеран или католиков?

— Есть. В этом году я был в Даугавпилсе, это в большинстве своем русский город. Заходил в недавно построенный католический храм и удивился, что там богослужение идет на трех языках – на латышском, польском и русском. Так что есть и католики русскоговорящие и, по-моему, есть одна лютеранская община русскоговорящая. Очень много русских в баптистских и пятидесятнических церквах.

— Есть какие-то социологические исследования, которые говорят, как религия влияет на политические взгляды? Что, например, православные больше симпатизируют России, а другие нет?

— Я таких исследований не читал, но из личного опыта могу сказать, что, наверно, так и есть. Но это связано не столько с православием, а с тем, что «я просто русский, я за "русский мир", я говорю на русском, наших детей принуждают учиться в латышских школах», вот это все.

— Какие в Латвии есть русские общественные движения? Какого характера?

— Есть разные. Есть партия русских в Латвии, которая как бы считается защитником русского мира в Латвии. Один из самых видных представителей этой партии, Андрей Мамыкин, политик, депутат Европарламента с 2014 по 2019 годы, в прошлом месяце или в этом перебрался в Россию на постоянное жительство. Он дал интервью московским медиа. И высказал два упрека: что ему неприемлемо, что в Латвии антироссийский курс, и то, что Православная Церковь идет на раскол с Москвой.

— Эти русские движения в Латвии используют Православную Церковь в своих целях?

— Нет, пока я так не сказал бы. Об этом не было ни одной публикации, ни одного сообщения из каких-то спецслужб.

— А не в публичной сфере?

— Не в публичной сфере это может быть, но в публичной никогда. Церковь пытается от этого дистанцироваться. Даже русскоговорящие священники.

— Это просто потому, что сейчас Россия – агрессор в Украине, или это всегда так было?

— В принципе, это было всегда так. Латвийская Православная Церковь старалась быть независимой, дистанцироваться от политики и особенно в этих очень чувствительных вопросах отношений между латышами и русскими, между Латвией и Россией. В этой ситуации она стала в сто раз дипломатичнее, осторожнее.

— Какие сейчас настроения среди православного клира в Латвии? Что они говорят об автокефалии: что они сейчас вынуждены это делать или понимают, что это правильно? Как они относятся к этому?

— Я думаю, что там есть разные взгляды. Но то, что Синод принял такое решение обратиться к Кириллу, это уже много.

— А может, это был политический шаг, что вот, власть нам сказала это сделать, мы сделали, но не считаем это важным?

— В любом случае они это сделали. И то, что этот новый епископ поставлен, это тоже следующий шаг. Но мы знаем, что в Церкви, особенно в ортодоксальной, все идет очень медленно, это невозможно за один день. Мы видим, что переходы у вас, в Украине, из Московского патриархата идут не так быстро, как хотелось бы. То же самое и в Латвии. Это требует времени.

— А как латвийское общество относится к Православной Церкви сейчас? Есть ли какие-то изменения?

— У обычного жителя, который не посвящен в эти дела и сам не ходит в православную церковь, эта Церковь ассоциируется, конечно, с Москвой. Но это ассоциации. Многие даже не знают, что она, в принципе, самостоятельная, что она стала на путь независимости. Многие этого не замечают.

— Может, им неинтересен процесс, им результат нужен?

— Думаю, люди не так сфокусированы. Обычный житель не вникает уж так сильно в эту ситуацию. Это больше внутреннее дело Церкви. Я думаю, там идут споры и есть разные мнения. Да и многие русские принадлежат совсем к другим конфессиям.

— А внутренние процессы, которые происходят в Православной Церкви, попадают в публичное пространство?

— Да, недавно, например, был скандал из-за богослужения. Это попало в публичное пространство, об этом писали все медиа. По государственному телевидению в Латвии каждое воскресенье транслируется воскресная служба. До сих пор примерно один раз в месяц транслировалась служба из православного храма на русском языке (тогда идет перевод) или с латышского храма. И была договоренность после российской агрессии, что будет транслироваться только из таких храмов в Латвии, где не упоминается Кирилл. Не только потому, что он неприятная персона, а потому, что он также в санкционном списке. Мы не можем упоминать людей, которые в санкционном списке, в публичных медиа, в государственных медиа. И вот в августе этого года была трансляция богослужения в одном монастыре, и там прозвучало имя Кирилла. Телевидение приняло решение пока больше вообще не транслировать православные богослужения.

К сожалению, очень мало писалось о новом епископе, только несколько медиа упомянули об этом. Хотя я считаю, это очень важный шаг. Он может быть даже следующим главой Латвийской Церкви. Думаю, Латвийской Церкви чисто символически надо поставить во главе Церкви латыша. Если бы не было российской агрессии, не имело бы значения кто это: немец, поляк, украинец, русский, латыш. Но сейчас это имеет значение. Мы вернулись к такой ситуации, как в Советском Союзе, когда в паспорте писали национальность. Это чисто символический шаг, я так считаю.

— Какую роль религия играет в жизни латышей? Кто больше религиозен, кто меньше? Например, соседняя Эстония считается одной из самых секулярных.

— Может быть, Латвия и меньше секулярная. Но, думаю, мы должны понимать, что такое для нас религиозность. Одно дело посвящение богослужению, сколько людей приходит в церкви и т. д., но, с другой стороны, думаю, никогда в истории Латвии не велось так много просветительской и благотворительной работы от Церкви, как сейчас. Много воскресных школ, разных благотворительных проектов, летних лагерей, масса проектов, которых никогда не было. И их становится только больше. Так что в Скандинавии считается, что Церковь не так видна в смысле посвящению богослужению, но она оставила свой отпечаток, что это социально ответственное общество.

— Возникают ли подобные государственно-религиозные вопросы в отношении пятидесятников, баптистов, то есть евангельских христиан? Вопросы национальной безопасности, какие-то конфликты с ними?

— Насчет этих церквей нет. Было насчет Ледяева, церковь «Новое поколение», что там некоторым политикам не нравилось, что они активно агитируют за одну партию, но это они могут делать. Сейчас, кстати, в парламенте есть один очень активный пастор из пятидесятнической латышской церкви. Эти церкви очень активные у нас. И свидетели Иеговы тоже.

— Это церкви, которые активны в политической жизни.

— Думаю, эти церкви могут сказать на богослужении: вот, надо голосовать за такую партию. Чего, например, лютеране и католики не делают, неприлично это бы считалось.

— А это разрешено?

— Да, конечно.

— То есть в церкви может быть политическая агитация?

— Я не знаю точно, как по закону. Думаю, что за этого священника, за этого пастора проголосовали все члены его церкви. Я почти на 100 % уверен.

Кстати, еще. Мы не можем не упомянуть, говоря о латышских церквах, что мы же вернули Церкви в 1990-х годах все имущество, которое у нее было до 1940 года. И это огромное имущество. И у нас самой богатой оказалась старообрядческая церковь, и православная тоже. И само собой лютеранская и католическая тоже. Очень много благотворительных проектов сейчас возможны из-за того, что просто церковь распродает свое имущество, то старое имущество тоже, которое ей фактически не нужно сегодня. Что делать с землей, которую 100 лет назад ей кто-то завещал, например? Лучше продать либо построить новый храм или летний лагерь и т. д. Но, к сожалению, это и причина для споров. Деньги, имущественные отношения, к сожалению, всегда привносят такой момент.

— Вы сказали, что социального служения много, благотворительности. А есть какие-то социологические исследования, которые показывают, что среди граждан Латвии стало больше верующих или меньше? Какие тенденции?

— Стабильно это. Думаю, невозможно ответить на такой вопрос. Это может сказать только Бог, дать такой ответ, верующий человек или нет. Лучше сказать так: есть социологический опрос, кому люди доверяют. И доверяют больше всего армии и Церкви.