Я отчетливо и ясно понимаю: церкви сегодня придется решать сложную задачу поиска актуальных форм и новых путей к сердцу современного человека. Вот я стою перед вами и честно спрашиваю, где Бог? Не предлагайте мне фальшивых свечек – кажется, что и веру тогда предлагаете фальшивую. форма, которую старается сохранить традиционная религия как некое зримое выражение духовности, кажется мне опасной. Тогда церковь прекращается в бутафорию, в декорацию, в пахнущий музеем зрительный зал, куда заходят из праздного любопытства только туристы.

Совсем недавно я вернулась с Европейской встречи молодежи Тезе в Риме. Честно говоря, мою поездку туда можно назвать скорее случайностью. Я толком не понимала, что собой представляет эта французская община Тезе. Но та поверхностная информация, которая была у меня, внушала опасения: скорее всего, там собираются очень религиозные люди, впадают в экзальтированное состояние, распевают дни напролет наивные песни. Что-то вроде пионерского лагеря для набожных людей, думала я. И мне там определенно делать нечего.

И все же я поехала. Отбросив сомнения, с открытым сердцем и настроившись на перезагрузку. Более того, в долгой дороге к Риму пришло понимание, что важным для меня является попытаться ощутить присутствие Бога в эти дни. Где-нибудь. Не знаю. Надеялась, что эта встреча, возможно, произойдет.

Много лет я старалась воспитать себя в духе интеллектуальной честности. Смотреть на вещи беспристрастно, не закостенеть в старых убеждениях. И вот эта потребность чего-то настоящего и неподдельного в этом паломничестве – первом в моей жизни – вступала в конфликт с окружающей реальностью. Еще по дороге к Риму, гуляя по Будапешту (город, где даже названия музеев не дублируются на английский язык, так и остался для меня непрочитанной книгой), мы набрели на большой собор и решили туда зайти. Вход преграждал привратник, красноречиво показывая на ящик для пожертвований с надписью «1 €». Это так смутило меня, что я решила не идти. Но священник, сопровождавший нашу группу из Киева, заплатил за нас, хоть также пребывал в недоумении, как и я. Церковь оказалась неинтересной. Стало жаль потраченных денег. Более того, это настойчивое требование платы за вход окончательно утвердило меня в мысли о том, что для церкви это как приговор. Что сами священнослужители, позволяющие такое вымогательство на входе,  не допускают мысли о том, что церковь может быть интересна не только туристам. Они просто перестали ждать верующих и занялись бизнесом (причем буквально на днях я убежденно доказывала знакомым, что церковь – не равно бизнес).

Я не враждебна по отношению к церкви. Среди моих знакомых есть немало потрясающе умных и искренних прихожан и священников. Просто я пытаюсь честно посмотреть на вещи. Когда я вижу церкви, похожие на музеи, где по-старинке вешают люстры в виде подсвечников, хоть свечей уже давно не используют; когда вместо настоящих свечей у иконок стоит ряд фальшивых электрических свечей с лампочками; когда, чтоб осветилась фреска над алтарем или маленькая часовенка, надо бросить, словно в игральный автомат, монетку пожертвования – мое естество возмущается этим. Я не люблю фальшивок. Я ищу правды.

В Риме с друзьями из моей группы мы много ходили по городу и часто заходили в разные церкви. Подолгу сидели в них. Я наблюдала. Выпадая из общего туристического ритма беглого осмотра достопримечательностей, я словно бы сама превращалась в один из церковных экспонатов: вот, так выглядят иконы, алтарь, верующие… Кроме того, во многих церквях будто бы совершенно не думают о правильном освещении. Идя на поводу у туристов, подсвечивают каждый угол мощнейшими лампами. От этого чувствуешь себя каким-то несчастным насекомым или трупом на столе в морге перед вскрытием. Ни капли уюта, ни намека на полумрак, ни единого шанса на уединение и покой. И это кажется мне также очень опасным – смешение туристической и религиозной составляющей: даже тех немногих верующих, что еще остались, будто бы приучают к потребительскому посещению церкви как зрелищных мест.

Вспоминая сегодня насыщенные дни поездки, хотелось бы выделить несколько кардинально противоположных моментов, особенно врезавшихся в память.

Два сильнейших разочарования в этом паломничестве: фонтан Треви в Риме, который мы долго и воодушевленно искали запутанными улочками, и часовенка св.Клары в Ассизи, куда тесным нескончаемым потоком медленно втискивались паломники. В первом случае ожидание чуда разбилось о просто большой фонтан, во втором – наряженный в монашеские одежды лежащий в нише за стеклом женский манекен. Меня, будто простодушного и доверчивого ребенка, обманули.

С другой стороны, два самых сильных впечатления произвела на меня прогулка по серебристому оливковому саду в Ассизи в сумерках (листья такие мелкие, что не шелестят на ветру) и когда мы карабкались по склонам Сан-Марино – огромные, мокрые от тумана, покореженные вулканической активностью камни горы, потрясающий вид окрестностей, открывшийся после внезапно рассеявшейся непроглядной молочной мглы…

Эти живые и нерукотворные вещи цепляют мое сердце куда больше, чем статуи, картины, фальшивые свечи и модернистской мазни витражи.

Однако, в той же мере, как чужда мне культура пышных и богатых храмов, также не близка и простота протестантов, собирающихся в спортзалах или прочих «залах». Но форма, которую старается сохранить традиционная религия как некое зримое выражение духовности, кажется мне опасной. Тогда церковь прекращается в бутафорию, в декорацию – как многие живописные улочки исторического центра Рима, где дряхлость вылизанная и неестественная, специально удерживаемая от возможных изменений, законсервированная жизнь.

Конечно, вы можете возразить, что статуи и картины определенным людям помогают на пути к вере. Но как по мне, это все равно, что рассматривать, какое хорошее у нас окно и как оно защищает от сквозняков – и даже не предложить посмотреть сквозь стекло!

И все же в этом паломничестве со мной однажды произошло чудо. 1 января, после очередного изнурительного дня ходьбы по Риму, недосыпания, недоедания, боязни заблудиться, я, поднявшись по крутой и величественной лестнице, оказалась на последней общей вечерней молитве в Базилике di Santa Maria in Aracoeli. Там был полумрак и свечи. Как обычно, много паломников. Когда объявили 10-минутное молчание, я закрыла глаза, и все вокруг вдруг исчезло. Кашляющие люди, холодное здание, мои гудящие ноги с мозолями, безвкусные люстры как в театре, которыми увешана центральная часть храма, ощущение, что я в Риме – все потеряло значение. Тишина, покой и потрясающая свобода от всего. Не знаю, можно ли это назвать ощущением присутствия Бога, но, по крайней мере, я совершенно точно осталась один на один с собой, размышляя о своей жизни.

Я отчетливо и ясно понимаю, что церкви сегодня придется решать сложную задачу поиска актуальных форм и новых путей к сердцу современного молодого человека. Вот я стою перед вами и честно спрашиваю, где Бог? Не предлагайте мне фальшивых свечек – кажется, что и веру тогда предлагаете фальшивую. В ваших пахнущих музеями храмах с «пожертвованием» как платой за вход.