Константинопольский Собор 1–3 сентября и Московский Патриархат
Единство или федерация?
Согласно официальной Московской доктрине, Православная Церковь по своей организационной структуре является федерацией автокефальных Церквей. В 2008 году Патриарх Варфоломей в своей речи на Совещании Предстоятелей Православных Церквей напомнил, что Православная Церковь – не федерация отдельных Церквей, а единство. У единой Церкви должен быть и один «Первый епископ», которым, естественно, является сам Константинопольский Патриарх. Поскольку, по мнению Патриарха Варфоломея, это вопрос не власти, а ответственности, то и борьба против «узурпации» невозможна.
В своем выступлении 10 октября 2008 года на Совещании Предстоятелей Православных Церквей Патриарх Варфоломей особо настаивал на том, что православным христианам «необходимо большее единство, чтобы мы представлялись миру не как федерация Церквей, а как одна единая Церковь».
РПЦ же настаивает на том, что организационно Православная Церковь – федерация автокефальных Церквей, причем такая, в которой невозможно вмешательство в дела других Церквей.
Но Константинопольский Патриархат не признает разрыва между идеальным единством и реальным «самоуправством», которого желает Москва. И потому Совещания Предстоятелей вмешиваются в дела других Церквей, врачуя расколы (Болгария) или снимая Предстоятеля (Иерусалимский Патриархат).
Единство управления и авторитета
При реальном единстве Православной Церкви высшим органом управления должен быть Всеправославный Собор. Пока он не созывается, высшей властью разрешения всех проблемных ситуаций обладает Константинопольский Патриархат. Но эту власть он может осуществлять вместе с тремя другими древними Патриархатами Востока (Александрии, Антиохии, Иерусалима), а также вместе со всеми Предстоятелями в рамках Совещаний Предстоятелей.
В рамках Совещания Предстоятелей обсуждение всех вопросов Москва может блокировать, поскольку решения принимаются путем консенсуса. На заседаниях Совещания и также при различных переговорах представителей всех Православных Церквей уже частыми стали ситуации, когда есть консенсус всех, кроме Москвы, которая резко против со своей «особой» позицией.
Предложение перейти на голосование большинством было встречено отказом. В качестве альтернативы консенсусу представитель РПЦ митрополит Илларион предложил собрать на Всеправославный Собор все пять сотен епархиальных православных архиереев (то есть, без титулярных и викарных епископов), напомнив, что большинство из них будет из Московского Патриархата.
Ситуация осложняется тем, что Православная Церковь – это не демократическое сообщество. В Православной Церкви большее значение имеет авторитет той или иной Церкви и ее главной кафедры, а не количественные показатели.
Авторитет в Православной Церкви имеют древние Патриархаты, причастные к самому зарождению христианства, как напоминается в документах Константинопольского Собора 1–3 сентября 2011 года.
В І тысячелетии существования христианства наибольший авторитет имели Рим, Константинополь (как Новый Рим), Александрия, Антиохия и Иерусалим. Эти пять Патриархатов составляли пентархию, в которой председательствовал Папа Римский, Патриарх Запада. После раскола 1054 года пентархия превратилась тетрархию во главе с Патриархом Константинопольским.
Согласно экклесиологии Константинопольского Патриархата, он имеет особый авторитет вместе с древними Патриархатами Востока. Эти Церкви резко отличаются от тех автокефалий, которые были даны славянским и прочим Церквам во ІІ тысячелетии. Конечно же, все равны, но Константинополь и древние Патриархаты Востока более авторитетны, мыслят себя как центр православной идентичности. Их права – непреложны. Права автокефалий ІІ тысячелетия – дарованы, даны по милости «природных Патриархатов» І тысячелетия. Собственно Патриархаты пентархии не единожды в древних документах названы «природными», и даже богоустановленными (через апостолов).
Несостоявшаяся пентархия
При утверждении патриаршества в Москве РПЦ хотела попасть в пентархию. При этом расчет был не только на численность Московского Патриархата.
В 1589 году Москва была единственным городом с православным царем. Как известно, в свое время Константинополь был возвышен как Новый Рим, город царя и сената (именно таково обоснование второго места Константинопольского Патриархата в канонах – без упоминаний легенды об основании кафедры апостолом Андреем). Конечно, Московское царство не было наследником Византии, поскольку никогда не входило в состав ни Римской, ни Ромейской империй и потому не могло быть их «осколком», наследующим империю. К тому же в Москве не было и никакого сената, а система наследственного самодержавия была не похожа на византийское избрание на царство. Поэтому московский царь и не мог претендовать на звание продолжателя линии Римской империи, чей император – царь как таковой.
Попытка претендовать на место после Константинополя в качестве города царя потерпела неудачу, но за Москвой определили место сразу после членов тетрархии, а именно – после Иерусалимского Патриархата. Москве даже предлагали стать членом пентархии, поскольку Рим выбыл и можно было пополнить число первых Патриархатов до пяти. Но для этого Патриарх Московский должен был держать своего представителя при Патриархе Константинопольском. Этого Москва не сделала.
В начале XVIII столетия патриаршество в России было ликвидировано. В пентархии же может участвовать только Патриарх, первый епископ в своей автокефальной Церкви. Никакой «синод» не может в пентархии подменить Патриарха, потому что пентархия – это собор Патриархов и входить в него еще одному собору («синод» – это собор) как члену просто невозможно. Потому после ликвидации патриаршества в России никто вообще не вспоминал о вхождении РПЦ в пентархию.
Таким образом, поскольку в 1589 году Москва не воспользовалась правом участия в пентрахии, а с начала XVIII ст. и вовсе не могла участвовать в пентархии из-за ликвидации патриаршества, продолжала функционировать система тетрархии. В «Ответе англиканам» от 18 апреля 1718 г., написанном от лица трех Патриархов (Иеремии Константинопольского, Самуила Александрийского и Хрисанфа Иерусалимского), говорится: «Наша святая Христова Церковь укрепляется ныне четырьмя столпами, то есть четырьмя Патриархами, и остается неподвижной и незыблемой. Первым по порядку она имеет Патриарха Константинопольского, вторым – папу Александрийского, третьим – [Патриарха] Антиохийского, четвертым – [Патриарха] Иерусалимского. Вместе с этими [патриархами] ее составляют и наполняют автокефальные архиепископы, а именно: архиепископ Московский, он же и Патриарх всей России, и два архиепископа азиатской Иверии... кроме того, [архиепископ] Охридский, называемый также [архиепископом] Старой Юстинианы, и архиепископ Кипрский, называемый архиепископом Новой Юстинианы, а также подчиненные им бесчисленные епископы и митрополиты» (см.: Mansi. T.37. Col. 407–408). Итак, пентархии с участием Москвы не получилось, и значительная вина в этом самой Москвы.
В ХХ столетии, при возобновленном патриаршестве в РПЦ, никто к вопросу о пентархии не возвращался. Москва думала, что она входит в пентархию, Константинополь всячески избегал говорить о пентархии, но постоянно напоминал об особом авторитете древних Патриархатов Востока.
Сегодня Москва могла бы претендовать на особый статус, если бы была столицей православной империи, «городом царя и сената». Но Путин/Медведев – не царь, а Госдума – как псевдо-парламент – никак не «сенат». Квази-монархия и квази-демократия никак не дают права считать Российскую Федерацию наследницей Римской империи. Других причин для выделения Москвы из числа «молодых» автокефалий нет.
Борьба за нерушимость канонических границ
Все сегодняшние разговоры об утверждении на Соборе 1–3 сентября 2011 года неопентархии лишены смысла. В действительности это было собрание тетрархии – древних Патриархатов Востока во главе с Константинопольским Патриархом. Поскольку обсуждалось положение христиан на Ближнем Востоке (где из-за турецкой оккупации части Кипра оказались под угрозой права православных), то был приглашен Предстоятель и древней Кипрской архиепископии.
Приглашать Московский Патриархат на такое совещание древних Патриархатов не имело смысла. Во-первых, Московский Патриархат не входит в число древних Патриархатов Востока, хранящих православную веру. Во-вторых, Московский Патриархат среди тех, кто нарушает мир на Ближнем Востоке. А именно, нарушает права Иерусалимского Патриархата. В заявлении последнего говорится, например, о таком факте: представителям Московского Патриархата дается благословение на постройку паломнического центра без храма, а строится именно храм.
Такого рода поведение на канонической территории Иерусалимского Патриархата проявили Московская и Румынская Патриархии. Особая сложность возникла в связи с «румынским» инцидентом. Румынская Церковь в последнее десятилетие была верным союзником Константинополя и древних Патриархатов Востока как во время межправославных мероприятий, так и в экуменическом диалоге. И когда в итоговых документах говорится о необходимости соблюдать географические границы канонических территорий, то речь идет, прежде всего, о правах Иерусалимского Патриархата. Намек на Украину можно увидеть только где-то за кадром.
А где же граница Московского Патриархата, или О главном закулисном споре эпохи
Незыблемость географических границ канонических территорий – вообще вопрос болезненный. Собрание древних Патриархатов Востока понадобилось, в первую очередь, для того, чтобы напомнить Московскому Патриархату, кто в православном доме хозяин. Ведь клевреты Патриарха Кирилла угрожают – конечно, неофициально – открыть собственные приходы даже на территории Турции. Уже не говоря о том, что Патриарх Кирилл мыслит себя главным Патриархом для всех славянских стран, исходя из своей «геополитической» трактовки древнего титула Московских Патриархов.
Патриарх имел титул «Московский и всея России, и всех северных стран». Во время визита в Украину в 2009 году Патриарх Кирилл начал развивать концепцию, что северные страны – это все страны славянской цивилизации, находящиеся на север от Константинополя (или Черного моря). Такая странная трактовка должна обеспечить вхождение Московского Патриарха в пентархию. Более того, если Александрийский Патриарх – «всея Африки», Антиохийский – «всея Азии», а Константинопольский – всего мира, то Московский Патриарх в православных координатах должен быть «всея Европы».
Впрочем, если вернуться к 1589 году, то одной из забот Константинополя была защита Киевской митрополии от притязаний на власть над ней Москвы. И потому к титулу добавлено «северных стран». Московский Патриархат должен был прирастать северными странами – от Казани до Сибири, но не покушаться на Киев.
Перед Собором 1–3 сентября глава ОВЦС МП митрополит Илларион (Алфеев) посетил все древние Патриархаты Востока. Очевидно, перед ним стояло задание добиться приглашения Московского Патриарха на Собор 1–3 сентября. Московская дипломатия часто строилась на том, чтобы «войти в последний момент», к тому же «на белом коне». Однако не удалось. Из тетрархии не получилось пентархии с Москвой в числе наиболее авторитетных кафедр. А не участвующий в пентархии (тетрархии) не может претендовать ни на первенство во всемирном масштабе (по аналогии с Римом и Константинополем), ни на первенство в какой-то части света или континенте (по аналогии с Александрией и Антиохией), ни на особый духовно-моральный авторитет (по аналогии с Иерусалимом). Кстати, и на последний Москва претендовала при учреждении патриаршества, ссылаясь на особое благочестие своего народа.
Итак, пентархии нет. В число авторитетнейших Православных Церквей Москва не вошла. Есть тетрархия древних Патриархатов Востока и примкнувшая к ним по случаю Церковь Кипра. Но и Кипр не был добавлен к тетрархии – и новой пентрахии не получилось. Стратегической задачей является сохранить тетрархию с вакантным местом для Рима, который все более задумывается о сопричастии с Православной Церковью путем существенных уступок, и при любых раскладах не пустить в «узкий круг» авторитетных кафедр мира Москву. При всем уважении к ее многочисленной пастве.
Центры легитимности
Документы Собора 1–3 сентября признают несколько авторитетных инстанций, имеющих власть в Православной Церкви (вернее, ответственных за нее как единое целое). Во-первых, подчеркивается авторитет Константинопольского Патриархата. Во-вторых, подчеркивается авторитет древних Патриархатов Востока, на территории которых происходили священные события, описанные в Новом Завете. В-третьих, подчеркивается авторитет тетрархии как целого. В-четвертых, в документах говорится о необходимости созвать Совещание Предстоятелей Поместных Православных Церквей. И в-пятых, говорится о будущем Всеправославном Соборе.
Итак, Москва может участвовать только в четвертом и пятом субъектах ответственности за Православную Церковь как целое. Тут Москва проигрывает, потому что нельзя думать по известному шаблону «без нас не обойдутся все равно».
Исключив Москву из пентархии, легитимизировав тетрархию, Константинопольский Патриархат также нашел выход из тупика, созданного обсуждением вопроса о диптихах.
Диптихи
На пути к созыву Всеправославного Собора осталась только одна проблема: не достигнут компромисс в вопросе о порядке поминовения Предстоятелей Церквей. Православные Церкви, забывая заветы Спасителя, с азартом сражаются за порядковые номера в списке. Также стоит проблема унификации списков, поскольку некоторые Церкви добавляют Православную Церковь в Америке. Уполномоченная комиссия признала полную неспособность достичь какого-либо разрешения сложившейся проблемы.
«Межправославная подготовительная комиссия
Шамбези, 21–26 февраля 2011 г.
Православные диптихи
1. Церковное установление священных диптихов подтверждается решениями Вселенских Соборов и существованием последовательной церковной практики, выражающей стремление Церкви к достижению единства и правильному функционированию церковного тела в единстве веры и соединении любви. В этом смысле священные диптихи всегда были связаны с соборным сознанием Церкви, подтверждая единство Православных Церквей. Кроме того, внесение в диптихи имени Предстоятеля означало принятие его в церковное общение, а невнесение или исключение из диптихов имени Предстоятеля означало прекращение церковного общения с ним. Именно из-за этого значения священных диптихов для единства Церкви необходимо разработать в будущем единые диптихи всей Православной Церкви. Именно поэтому вопрос об окончательном установлении единых диптихов Православной Церкви был единогласно избран на первом Всеправославном предсоборном Совещании (1976) в качестве одной из тем для Святого и Великого Собора Православной Церкви.
2. До нынешнего времени применялись следующие критерии для вписывания и порядка Церквей в священных диптихах:
а) Признание статуса Церкви со стороны Вселенских Соборов, принимая во внимание как апостольское происхождение, так и особое политическое значение Церкви. Это относится к четырем древним Патриархатам и Церкви Кипра.
б) Признание статуса Церкви со стороны всех Православных Церквей, принимая во внимание политические обстоятельства и апостольское преемство Церкви. Это было достигнуто в случае всех Православных Церквей за исключением Американской Православной Церкви (OCA), хотя до настоящего времени не достигнуто всеправославного единства в отношении порядка некоторых из них (Кипра, Грузии, Польши и Албании).
в) Древность получения Церковью статуса автокефалии или патриаршей чести и достоинства.
г) Преимущество патриаршей чести по отношению к простой автокефалии.
д) Внесение в священные диптихи только автокефальных Православных Церквей.
3. Межправославная подготовительная комиссия рассмотрела просьбу Польской и Албанской Церквей о едином порядке их поминовения в священных диптихах всех Православных Церквей, где Польская Церковь предшествует Албанской, и предложила исправить священные диптихи Православной Церкви в этом отношении.
4. Межправославная подготовительная комиссия также рассмотрела и особые случаи:
а) Просьбу святейшей Грузинской Церкви о получении ею шестого места в священных диптихах всех Православных Церквей ввиду ее апостольского происхождения и древности получения автокефалии и патриаршего достоинства.
б) Просьбу святейшей Кипрской Церкви о получении ею более высокого места в священных диптихах по причине ее апостольского происхождения и того, что ее автокефалия была провозглашена Третьим Вселенским Собором в Эфесе (431).
в) Заметное различие в священных диптихах некоторых Церквей, которые включают в свои диптихи отдельные Церкви, без всеправославного признания автокефалии последних.
Комиссия подтвердила свою слабость в поиске единых и приемлемых для всех решений по этим вопросам».
(Источник: http://www.pravmir.ru/pravoslavnye-diptixi/
Поскольку комиссия самоустранилась от решения вопроса, необходимо было принять решение о том, кто же должен далее вести переговоры о диптихах. Собор 1–3 сентября и постановил, что вопрос о диптихах должен стать предметом обсуждения на Всеправославном Совещании Предстоятелей всех Поместных Церквей. Очевидно, что Патриарх Варфоломей хочет добиться и в этом вопросе компромисса. Единственным реальным путем для компромисса было бы провозглашение свободного порядка поминовения после Иерусалимского Патриархата.
В таком случае остается вопрос о Церквах, не имеющих всеправославного признания своей автокефалии – Православной Церкви в Америке, Киевского Патриархата. Из-за необходимости решить вопрос о числе Церквей в диптихах, объективно назрела необходимость обсудить судьбу этих Церквей.
Если будущее Совещание Предстоятелей Поместных Православных Церквей не выработает единого решения о диптихах, то тетрархия будет просто обязана дать собственные предложения. А может быть даже и взять на себя ответственность за полное урегулирование этого вопроса.
Будущее
Московская Патриархия была бы рада отметить автокефалию Православной Церкви в Америке, поскольку Константинопольский Патриархат никогда ее не признает. К сожалению. Константинопольский Патриархат был бы рад, если бы РПЦ отказалась от своих прав на вечно бунтующую Украину и было принято совместное решение о строительстве единой автокефальной УПЦ. Очевидно, что при таком раскладе основные «камни преткновения» для современной церковной дипломатии были бы устранены и Всеправославный Собор был бы подлинно всеправославным.
Тяжело смотреть на ложную «всеправославность», из которой исключено украинское православие с его 17 тысячами приходов и миллионами верующих. Станем ли мы свидетелями торжества соборной мудрости? Увидим ли любовь друг к другу? К Украине? Доживем ли до торжества исторической справедливости? История заставляет сомневаться, но Бог оставил нам надежду. Ведь христианский выход из современных церковно-дипломатических войн возможен всегда.
