Люди могут не доверять "священникам в дорогих авто", но верить в духовную ценность Церкви

Социологические опросы могут как завораживать, так и вносить определенные сомнения на счет соответствия реальной картине мира. В условиях недоступности некоторых территорий Донбасса и Крыма для опроса нужна ясность, что именно можем видеть в опросах. О том, как «читать» данные и какие выводы можно сделать, рассказывает социолог Елена БОГДАН.

– Исследование фиксирует легкое падение религиозности в последние годы. Можно ли считать это значительным?

– Учитывая все обстоятельства, в целом нет, но этот вопрос следует разделить на несколько составляющих для тех читателей, кто хотел бы понять, на что обращать внимание при интерпретации данных.

Во-первых, посмотрим на динамику, представляемую Центром Разумкова с 2013 по 2017 годы для тех, кто считает себя верующими (С. 30 отчета). С 2013 по 2014 гг. Центр Разумкова показывает рост с 67% до 76%, а затем падение до 70,4% в 2016 году и 67,1% в 2017-м. То есть, сравнивая 2013 и 2017, уровень одинаковый – 67%. А если добавить к этому 2000 год с только 57,8% опрошенных, которые считают себя верующими, то становится очевидным, что данные отнюдь не свидетельствуют о нисходящей динамике верующих на протяжении последних 20 лет.

Любознательные читатели спросят: «А если выделить 2014, 2016 и 2017 годы, где только нисходящая динамика? Уместно ли говорить о падении религиозности именно в этот период?» Если бы (подчеркиваю – если бы!) это были данные до 2014 года, точный ответ звучал бы так: понижение с 76% до 70,4% является статистически значимым с вероятностью 99% (показатели 2014 и 2016 годов в отчете), а с 70,4% до 67,1% (то есть показатели 2016 и 2017 годов) – с вероятностью 95%, но не 99%. Однако речь идет о данных после 2014 года, а это делает сравнение во времени очень сложным (или практически невозможным). Почему так?

До аннексии Крыма и войны на востоке Украины мы имели возможность в опросах сравнивать мнение населения Украины в целом. Что случилось после печально известных событий? Часть населения Крыма и оккупированных частей Донецкой и Луганской областей переезжает в области, подконтрольные правительству Украины, причем происходит это не мгновенно. Ранее опросы показывали, что население юга и востока Украины менее религиозно, чем центрального и западного макрорегионов. Если менее религиозное население перемещается в регион с более религиозным, то показатели религиозности в таком регионе уменьшатся. Соответственно, чтобы говорить об изменениях во взглядах населения, нужно учесть вынужденную миграцию в результате аннексии Крыма и войны на Востоке. Без такой аналитики мы не можем сделать выводы об изменениях во взглядах, даже если сосредоточимся только на тех областях, которые были и остаются подконтрольными правительству Украины. Ведь их население менялось из года в год вследствие вынужденной миграции.

К сожалению, есть существенное осложнение для интерпретации данных в том, как их представляет Центр Разумкова. Обратите внимание: в их аналитических материалах нет фразы «данные репрезентативны для...», а лишь указано, в каких областях опросили в тот или иной год. Что же мы сравниваем во времени? Украину в 2013 году с Украиной без Крыма в 2014 году и с Украиной без Крыма и временно оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей в 2016-м? Очевидно, это разные совокупности людей, то есть это не все взрослое население Украины, как в опросах до 2014 года.

В прошлом году имела возможность услышать непубличное объяснение, что массивы данных взвешивали (то есть доумножали на специальные коэффициенты), чтобы сделать возможным сравнение во времени для Украины в целом. То есть, хоть и не опросили значительную часть Луганской и Донецкой областей, но полученные ответы доумножили, чтобы увеличить вес этих областей в выборке. Попробую объяснить простыми словами (числа условные): пусть опрашивали вы до войны 100 человек в области Х, а теперь можете опросить только 50, так как другие на временно неподконтрольных территориях. Ответы этих 50 вы доумножаете на 2, чтобы выйти на предыдущие 100, хотя на самом деле мнение неопрошенных 50 совсем не обязательно то же. Более того, их все еще 50? Возможно, 15 из них – беженцы, которые уже выехали в другие области Украины, и их мнение уже было учтено при опросе в других областях? Излишне говорить, если это действительно так, то многие специалисты не согласились бы с таким методологическим решением. Если это не так, то остается тот же вопрос: какие процедуры взвешивания были применены к данным? Иначе говоря, что с чем мы сравниваем во времени, когда смотрим на графики в аналитическом отчете Центра Разумкова?

Итак, чтобы корректно интерпретировать динамику данных, нужны четкие, подробные объяснения со стороны Центра Разумкова по репрезентативности и примененным процедурам взвешивания. Было бы также уместно обнародовать массивы данных для независимого анализа: опросы проведены при грантовой поддержке, а следовательно, не являются коммерческой собственностью заказчика. Тогда специалисты увидели бы коэффициенты взвешивания, вес каждой области, и можно было бы основательно, содержательно разговаривать по оценке динамики.

– Впервые сторонников УПЦ КП фиксируется вдвое больше. Что это может означать и какие факторы к этому могут приводить?

– Впервые Центром Разумкова, но в прошлом году это уже было показано Киевским международным институтом социологии. Думаю, это, прежде всего, гражданская позиция символического выбора между Киевом и Москвой, между Украиной и Россией.

– Остается сильной категория «просто православные». Что может стоять за ней?

– Очевидно, это люди, которые не ассоциируют себя с определенной Православной Церковью, хотя в то же время ассоциируют себя с православием. Позволю себе повториться: если бы Центр Разумкова предоставил массив данных в открытый доступ, то можно было бы посмотреть подробнее, какие характеристики свойственны тем респондентам в их опросе, кто выбрал ответ «просто православные». Судя по приведенным в отчете процентам, таких в выборке было около 500 человек – этого достаточно для некоторого анализа.

– Доверие к Церквам остается высоким (а особенно высоким оказалось доверие к Папе Франциску), однако мнения о моральном авторитете Церкви противоположные. О чем это может свидетельствовать?

– В этом контексте по-разному можно воспринимать понятие «церковь»: как возможность связи с Богом, или как совокупность священнослужителей, или так же и верующих. Можно верить, что ваша молитва в церкви будет услышана Богом, что таинство крещения или причастия поможет усилить связь между человеком и Богом (и в этом смысле доверять церкви), но в то же время не соглашаться во всем с церковными иерархами или даже с тем священником, который провел обряд. Есть ряд людей, которые не считают священников на дорогих авто нравственными ориентирами, но одновременно верят, что церковь выше и сильнее слабости отдельного человека, в том числе и того, кто в рясе.

Более того, моральный авторитет и доверие не тождественные понятия. Можно верить, что человек искренний с вами, но не соглашаться с его взглядами, жизненными приоритетами. Скажем, для вас гендерное равенство – важная ценность, а тот человек патриархальных взглядов. Вы не считаете греховными интимные отношения до брака, а тот человек говорит, что это неприемлемо. В то же время вы вместе молитесь и уверены, что он потратит ваше пожертвование на благое дело.

Так что, какой бы смысл ни вкладывали респонденты в ответ, низкий уровень нравственного авторитета по сравнению с доверием не кажется алогичным. Если бы было наоборот: моральный авторитет выше доверия, это было бы загадочной неожиданностью! Ведь если человек имеет в ваших глазах моральный авторитет, то вы ему также доверяете. Трудно представить ситуацию: «Этот человек для меня моральный авторитет, но я не верю, что он вернет мне одолженные 100 гривен, и думаю, что он врет о вчерашних событиях».

Напомним, что результаты последнего опроса относительно религии от Центра Разумкова были обнародованы в мае. Первый анализ полученных результатов провел наш журналист Дмитрий Горевой.

Разговаривала Татьяна КАЛЕНИЧЕНКО