Недоверие к власти и потеря традиций. Как Голодомор влияет на современных украинцев
Голодомор 1932–1933 гг. — это коллективная историческая травма, которая больше всего задела жителей восточных, южных и центральных регионов. Она имела колоссальное влияние на целые поколения украинцев, с последствиями трагедии мы имеем дело и сегодня. Социологи и антропологи утверждают, что в украинцев из этих территорий прослеживаются общие психологические черты и установки. Влияние Голодомора на современное украинское общество уже более восьми лет исследует Ирина Рева — культуролог, писательница и научный сотрудник Днепропетровского национального исторического музея им. Д. Яворницкого. В 2013 г. исследовательница выпустила книгу "По ту сторону себя", где проанализировала, как страх голода влияет на нашу жизнь.
«ДС» поговорила с Ириной о недоверии к власти, исчезновении традиций и обрядов, склонности к зависимому поведению и других последствиях Голодомора.
"ДС" Расскажите, что такое историческая травма и каким образом пережитый моей прабабушкой Голодомор влияет непосредственно на меня.
И.Р. Травма передается через поколения на бытовом уровне. Это работает следующим образом: ребенок смотрит, как ведут себя родители, и интерпретирует мир в соответствии с их восприятием. В психологии это понятие называется импринтинг — человек, который является образцом для ребенка, как будто копируется на внутреннюю матрицу.
Если ваша бабушка или мама были настроены на то, что мир страшный и опасный, вы будете воспринимать его так же. Особенно если с вами в детстве не говорили о причинах таких переживаний.
Понятно, что ваши предки так вели себя, потому что в их жизни были сложные травматические ситуации: соседи донесли на них или семью раскулачили, отобрав все имущество. В результате в их психике сформировалась установка, настройка, негативный сценарий. И далее страх мира, недоверие к нему передается детям, внукам, правнукам.
«ДС» Существует пять стадий принятия травматической ситуации: отрицание, гнев, компромисс, депрессия и принятие. На каком этапе сейчас находится наше общество по Голодомору?
И.Р. Мы двигаемся в направлении к исцелению.Сейчас мы находимся накануне стадии принятия травмы. Большинство украинцев все же считают Голодомор геноцидом.
Принятие, соответственно, подталкивает нас к определенной реакции: осуждению всей коммунистической системы, частью которой является российский империализм. И дальше признание того, что Россия со своими посягательствами на нашу территорию нам не друг.
«ДС» Поговорим о последствиях геноцида для общества. В своей книге вы пишете, что результатом Голодомора является подавление родственных чувств и потеря традиций. Как это произошло?
И.Р. В регионах, пострадавших от Голодомора, действительно меньше оказывается семейная сплоченность. Например, на западе страны присутствие на семейных праздниках является определенным долгом. К нарушению этого правила родные относятся очень нетерпимо. У нас соблюдение норм поведения, характерного для традиционного общества, считается не столь важным.
Дело в том, что в Западной Украине больше сохранилось традиционное общество с его постоянной системой мировосприятия, частью которого является церковь, собственное хозяйство и понимание своего места в жизни (сын плотника будет плотником). У нас эта традиция прервалась из-за Голодомора.
В первую очередь потому, что некоторое время у нас физически не выполнялись обряды, которые являются элементами традиционного общества. Когда был Голодомор, людей даже не хоронили по традициям — просто сбрасывали в могилы и не закапывали, ожидая, пока ямы заполнятся.
Обряды же имеют функцию коллективного сопереживания, а когда долгое время эти обряды не проводятся, человек учится жить без них. Но вместе с тем теряет бонусы, которые обряды давали с точки зрения сплочения сообщества.
Одной из лучших иллюстраций к этому является рецепт кутьи, который сохранился в нашей части страны: сегодня у нас кутья — это просто сваренный рис, в котором плавает изюм. Но был еще традиционный рецепт с его богатством вкусов (добавлением мака, вишни, орешков), который не дошел до нас, как и не сохранилось традиционное общество с его богатством различных навыков. В том числе опытом выживания в сложных ситуациях.
Надо сказать, что голод был не только в 1932–1933 годах. Достаточно голодными были и 1934, 1936 и 1937 годы, крестьяне здесь постоянно недоедали. Поскольку голод сам по себе оказывает негативное влияние на сознание человека, заниматься какой-то культурой и внутренней гармонизацией ни у кого не было ресурсов — люди просто выживали и выдыхали ту страшную травму.
"ДС" Почему обществу не удалось вернуть свои традиции после завершения голода?
И.Р. Здесь мы можем обратиться к примеру диссидентов, которые собирались и праздновали религиозные праздники в 1960–1980 годах. Они делали это сознательно, хотя многие из них вообще не были религиозными людьми. Диссиденты понимали, для чего это было нужно обществу, и проводили коллективные торжества, чтобы восстановить опыт коллективного сопереживания.
С другой стороны, со временем у людей появились другие образцы поведения, которые общество переняло благодаря распространению радио и телевидения.
"ДС" В книге вы связываете Голодомор с негативным отношением к себе и своему телу. Расскажите, что именно имеете в виду.
И.Р. Человек, имевший опыт жизни в тоталитарной стране и воспитывавшийся в условиях внешнего контроля, не приучался прислушиваться к себе, а становился больше орудием для работы в руках власти и выполнял ее указания.
Если мы сейчас посмотрим на людей старшего возраста, то заметим, что они склонны работать до последнего вздоха. Часто с места работы их выносят вперед ногами. Получается, что человек не нужен сам себе, а обязательно должен выполнять определенную функцию, потому что воспитан как служитель.
Ориентиром для определения правильности поведения было окружение, а не собственные чувства и убеждения. И такая ситуация формирует у человека склонность к зависимому поведению.
Также часто люди воспринимали себя как объект, сравнивая с предметами, животными ("мы были, как гусеницы, и ели траву") или овощами ("сбрасывали в могилы, как свеклу»). Это также влияет на собственную субъектность.
«ДС» Есть ли взаимосвязь между Голодомором и уровнем недоверия к власти?
И.Р. Власть в Украине длительное время была чужая — Российская империя, Польша, СССР. Своя же власть не смогла закрепиться в начале XX века и, как следствие, не проявила себя положительно.
Таким образом, у нас появилось убеждение, что власть — это нечто чужое, преступное и неэффективное. И это ухудшается и подкрепляется тем, что во время Голодомора власть действительно осуществляла преступления именем закона.
Дополнительно по городам стояли памятники преступникам (например, памятник Петровскому в Днепре, который имеет непосредственное отношение к Голодомору), но люди были вынуждены с тем мириться, подавлять эти негативные чувства, что влияло на их подсознание.
«ДС» Неоднократно слышала о "виктимной ментальности" украинцев: то есть мы постоянно считаем себя жертвами обстоятельств. Как в таком случае говорить о травме Голодомора — признавать свой статус жертвы или не поддерживать этот тезис?
И.Р. Говорить о последствиях Голодомора, находя непосредственно виктимные черты и преодолевая их, — очень полезная вещь.
Для того чтобы подтолкнуть этот процесс, было бы хорошо создать музей идентичности, куда человек приходит как в определенный храм, чтобы встретиться с самим собой. Иметь возможность пройти через все эти травмы, посмотреть, как они резонируют и откуда происходят. И далее определить, как с ними работать, изменяя собственное поведение и установки.
Резюмируя, я предлагаю воспринимать Голодомор как средство самовоспитания.
"ДС" В школе я не могла читать "Марию" или "Желтый князь" — книги о Голодоморе, моя психика не выдерживала. Сегодня моему брату 14 лет, он подросток и очень мало читает и еще меньше потребляет неприятного для себя контента. Как говорить с ним о Голодоморе, чтобы он не закрылся?
И.Р. Я не читаю художественной литературы, посвященной Голодомору, потому что писатели — это люди, которые имели определенные болевые ощущения относительно этого периода. Через литературу они выполнили для себя акт психотерапии. Впрочем, терапевтическое воздействие такой литературы — это отдельный вопрос. То, что подходит Самчуку (Улас Самчук — автор романа "Мария", 1934 г. — "ДС"), не факт, что подходит мне и еще кому-то.
С другой стороны, я имела возможность пообщаться со свидетелями Голодомора и могу поделиться наблюдениями. Я замечала, что часть людей проработала эту травму и, рассказывая о Голодоморе, обращает внимание на светлые моменты.
Психика так устроена, что насколько плохо бы ей не было и какие бы страшные вещи не происходили, она все равно ищет свои маленькие радости. Механизмы, которые помогают это преодолеть.
Я общалась с одним старшим мужчиной, который пережил геноцид. Он рассказал, что однажды мама оставила им с другими детьми кусочек хлеба на обед, а сама пошла в колхоз. И тут во двор пришел кобзарь и начал петь и просить есть. Детям стало настолько его жаль, что они решили поделиться тем кусочком.
Когда человек об этом рассказывает, чувствуется, насколько он до сих пор сам себя уважает за этот поступок. Поэтому для детей особенно надо подбирать истории, которые психика может принять, вместо того чтобы травмировать ее еще раз.
«ДС» Могло украинское общество сделать что-то, чтобы предотвратить Голодомор, и что надо делать, чтобы этого никогда не повторилось?
И.Р. Реакцией еврейского народа на Холокост стало создание государства Израиль. Они поняли — если народ никто не защищает, он легко может стать жертвой в руках агрессора.
Поэтому надо иметь свою власть. Когда в начале века у нас была Центральная Рада, часть людей просто не понимала, для чего нам нужна власть вообще. И это определенным образом повлияло на ситуацию.
Честным людям надо проявлять активность и идти к власти, тогда ситуация не повторится. Почти 100 лет назад наше общество было неорганизованным, а на наших территориях проходило очень много восстаний. Накануне Голодомора произошло 4 тыс. восстаний, и если бы они были скоординированы, никто бы Украине ничего не сделал. То есть основной урок из этого — это необходимость объединения и взаимоуважения друг к другу.
Екатерина Старокольцева-Скрыпник
