Операция «Открытое небо»: ищем возможности или отговорки?
Есть такие события, которые не имеют шансов состояться сами по себе, если не содержат в себе диалектического элемента. Даже наоборот: без пружин противостояния шансов состояться гораздо меньше, чем при наличии сильного сопротивления. Это абсолютно естественный закон физики: чем больше деформация тела, тем больше сила, которая пытается вернуть тело в нормальное состояние.
Так произошло и с украинской церковной автокефалией, которая вот-вот имеет все шансы таки появиться. Как только руководство государства объявило о согласовании «церковного ПДЧ» (план действий относительно членства – Т.Д.), со стороны его противников началось сильное сопротивление. Так, одним из первых отстрелялся протоиерей Николай Данилевич, заместитель председателя Отдела внешних церковных сношений УПЦ (МП). Он предоставил комментарий, в ком проговорены все ключевые пропагандистские тезисы, с помощью которых Московский Патриархат попытается сопротивляться процессу окончательного решения украинского церковного вопроса. Попробуем разобраться, являются ли претензии УПЦ (МП) в лице отца Николая справедливыми.
«УПЦ всегда выступала за преодоление церковного разделения и за единую Церковь». О, да: «Океания никогда не воевала с Остазией!» Надеюсь, когда-то создадут некий музей канонического тоталитаризма с грудами литературы, изданной за четверть века против украинской автокефальной идеи вообще и Киевского Патриархата в частности.
«Если будет общецерковное согласие — УПЦ не будет против даже автокефального устройства». Общецерковное согласие уже было однажды — в ноябре 1991 года. Чем это закончилось? Однако не было общецерковного согласия на то, чтобы УПЦ осталась в подчинении Московского Патриархата. Кого это остановило?
«Идея нереализабельна, так как противоречит целому ряду церковных правил». Церковных правил по преодолению разделений и расколов не существует. И чем скорее это официально будет признано — тем лучше. С канонической точки зрения есть конечный нравственный результат, которого необходимо достичь (единство, примирение, восстановление справедливости и т.д.). А вот методы его достижения могут очень сильно варьироваться. И это будет доказано ниже. Была попытка кодифицировать церковное законодательство, направленное на решение вопроса автокефалии через Всеправославный собор (2016). Но сама РПЦ эту попытку успешно и завалила. А если нет общепринятых правил и процедур — применяется так называемое обычное право. То есть, используются фрагменты предыдущих практических случаев с учетом текущих особенностей.
«Государство не должно инициировать этих (автокефальных) процессов». А государство их и не инициировало. В данном случае именно украинское государство. Чиновники только поддержали те обращения Церквей, которые им поступили. К примеру, представители религиозной организации приходят в отделение полиции и сообщают о преступлении, и МВД открывает уголовное производство — значит ли это, что МВД инициировало уголовное дело? Нет, оно только поддержало заявителя, объявившего о нарушении своих прав. Преодоление церковного раскола — это обязанность Церкви в соответствии с ее канонами. Каноны — юридический кодекс Церкви (хотя они сначала задумывались как моральный кодекс, со временем моральный аспект остался за скобками этого замысла). Выполнила Церковь (в данном случае УПЦ (МП)) предписания канонических требований к преодолению разделений? Нет. «Бог как-то все Сам устроит». Здесь очень хочется вспомнить притчу о талантах, в которой наибольшее наказание получил тот раб, который закопал свой один талант в землю, отказавшись принести хозяину прибыль (Мф. 25:26-30). В нашем случае Хозяин талантов не только остался без прибыли, но и получил большие убытки. Кроме того, бездействие со стороны УПЦ (МП) привело к массовому нарушению прав верующих. И это уже вопрос государственного урегулирования.
«Автокефалия и церковное признание — это вопрос прав верующих?» — удивленно спросят оппоненты. Рискну высказать такое мнение, что сегодня, в XXI веке, это уже не вопрос внутреннего устройства (или, как в нашем случае, неустройства) Церкви. Кстати, каноническое право — это тоже частично попытка устранить нарушения прав верующих там, где их притесняют церковные чиновники из-за неверно примененного собственного права «решать и связывать».
«Автокефалия дается Церкви, а не государству. Нужно, чтобы автокефалию просила Церковь». Из первого утверждения не следует автоматически второе. Автокефалии и провозглашались, и просились в совокупности церковной и светской властями, и иногда не одновременно. Иными словами, проситель автокефалии не всегда является ее получателем.
«Необходимо, чтобы автокефалию просила признанная, каноническая и легитимная Церковь». Интересно, с каких пор это «необходимо». Каждая автокефалия уникальна, ни одна автокефалия не похожа на другую. Элладская, Румынская и Болгарская Церкви автокефалию провозглашали, а не просили. Причем на момент провозглашения их статус был очень далек от идеального.
«У нас сегодня есть одна легитимная Церковь — наша (УПЦ (МП)). А другие две церкви неканонические и нелегитимны. Их не существует».
Если настаивать на таких формулировках о несуществовании УПЦ КП и УАПЦ, то и вмешательства светской власти в церковные дела нет. Ведь для «единой легитимной Церкви» никто автокефалии и признания не просит и в ее дела не вмешивается. Насильно мил не будешь.
«Без крупнейшей канонической Церкви Украины это сделать (получить автокефалию) невозможно. Потому что автокефалия дается всей Церкви в рамках государства». На самом деле, процедура предоставления автокефалии не имеет так называемого прецедентного права. Каждая церковная община получает автокефалию (или не получает), маневрируя в рамках собственной общественно-политической ситуации.
«Нет сейчас такого, чтобы в рамках одного государства было две автокефальные Церкви. Есть одна Церковь на несколько государств (т.е. обратной ситуации нигде в мире нет – Т.Д.». Это едва ли не самое лживое утверждение со стороны представителей УПЦ (МП). Глобально церковный мир делится на территории «исторического православия» и «новейшие территории». До поры до времени существовало правило, что на территории «исторического православия» не может быть несколько параллельных канонических юрисдикций. Но это правило было давно нарушено. К примеру, на территории Греции есть Элладская Православная Церковь, и есть ряд общин, принадлежащих к Константинопольскому Патриархату. На территории Украины есть общины, относящиеся к Бессарабской митрополии Румынской Православной Церкви (так же это есть и в Молдове). Сербская Православная Церковь имеет свою Тимишоарскую епархию на территории Румынии. В Хорватии существуют две канонические юрисдикции — Болгарская и Сербская. Церковный плюрализм очень распространен в Западной Европе и Америке. Монополизация одной церковной юрисдикцией всей территории страны через принцип неприкосновенности канонической территории — выдумка московских богословов в начале 90-х годов ХХ века.
«Государство вмешивается в компетенцию Церкви». Да нет: в вопросе политического устройства Церкви государство действует как соработник Церкви. А то, что практически все новейшие автокефалии происходили политическим путем с помощью власти, не является каким-то секретом.
К примеру, автокефалия Элладской Церкви происходила очень непросто. Процитирую некоторые фрагменты из книги К.Скурата «История Православных Поместных Церквей».
«Естественным следствием политического возрождения Греции было возникновение самостоятельной Элладской Церкви.
Епархии, вошедшие в состав нового государства, до начала восстания греков в 1821 году находились в ведении Константинопольского Патриархата. Во время военных действий сношения епископов Эллады с Константинопольским Патриархом, естественно, прекратились… В 1830 году Патриарх Констанций I обратился к президенту Греческой Республики графу Каподистрий с письмом, в котором выразил желание, чтобы Элладские епархии снова вошли в общение с Константинопольским престолом.
Через некоторое время стали раздаваться голоса, что в самостоятельном государстве должна быть и независимая Церковь.
В 1833 году в Элладу по настоянию Англии прибыл возведенный на престол по предложению Франции и других держав король — 17-летний баварский принц Оттон, в сопровождении немецких чиновников. До совершеннолетия Отгона для управления государством было назначено регентство из трех баварцев: графа Армансперга, фон-Маурера и генерала Гейдегга. Устройство церковных дел было одной из главных забот нового правительства. С этой целью была создана комиссия из трех духовных лиц и четырех мирян, председателем ее назначили министра церковных дел Спиридона Трикуписа... Вскоре комиссия представила правительству проект устройства Церкви, в основе которого была идея ее автокефальности. После рассмотрения проекта в правительственных кругах и на созванном в Навплии соборе архиереев, правительство в июле 1833 года объявило Элладскую Церковь автокефальной.
Сущность декларации, которой провозглашалась независимость Церкви и устройство церковных дел в Греции, заключалась в следующем.
Православная Церковь Королевства Греческого, духовно не признающая иной главы, кроме Господа Иисуса Христа, в правительственном же отношении имеющая своим верховным начальником короля Греции, автокефальна и независима от всякой другой власти. Высшая церковная власть находится под контролем короля в руках постоянного Синода, называемого «Священным Синодом Королевства Греческого». Король своим распоряжением утверждает министерство церковных дел, которому Синод должен подчиняться. Синод состоит из пяти членов: председателя и четырех советников. Но правительство своей властью имеет право назначить вместо двух советников двух асессоров, а также ввести в Синод дополнительно одного или двух асессоров. Председатель и советники должны избираться из архиереев, а асессоры — из священников. Срок их полномочий определяется правительством на один год. От правительства они получают и жалованье. Дела решаются большинством голосов членов Синода (в случае равенства перевес дает голос председателя), в присутствии представителя правительства — королевского прокурора, без участия которого Синод не имеет права выносить окончательных определений. Во всех внутренних делах Церкви Синод действует независимо от мирской власти. Но поскольку верховная государственная власть осуществляет высший надзор над всеми делами государства, то все, подлежащее ведению Синода, не решается им и даже не рассматривается без предварительного сношения с правительством и без его одобрения. Епархиальные архиереи подчиняются Синоду, но определяются на кафедры и удаляются с них правительством, хотя и по предложению Синода. Число епархий и приходов, их территориальные границы, по докладу Синода, определяются тоже правительством. Синоду принадлежит верховный суд над духовенством и мирянами, но только в делах чисто церковных, к тому же решения его представляются на утверждение правительства; гражданские же дела клириков подлежат компетенции светского правительства. Во время богослужений Синод поминается после короля.
Итак, регламентом 1833 года вся правящая власть в Церкви была предоставлена королю. Синод же явился одним из многих государственных учреждений, почему и был назван «Священным Синодом Королевства Греческого».
Провозглашение независимости Элладской Церкви состоялось 27 июля 1833 года в торжественной обстановке при стечении многочисленной паствы, громе пушек, участии самого короля, министров, архиереев и послов некоторых христианских стран.
Константинопольский престол … совершенно справедливо смотрел на провозглашение самостоятельности Элладской Церкви — части Константинопольского Патриархата — без его согласия как на дело антиканоническое. Греческое правительство … в конце концов было вынуждено непосредственно обратиться в Константинополь за разрешением вопроса. В 1850 году оно направило Патриарху Константинопольскому послание, в котором, извещая о провозглашении самостоятельности Элладской Церкви и учреждении Синода, просило рассмотреть этот вопрос, признать Синод братом во Христе и благословить дело благочестивого греческого народа».
Очень интересная формулировка в тексте Соборного деяния («Томоса Синодикоса»): «...Церковь Христова, т.е. досточтимые Вселенские Соборы, временно, смотря по нуждам государственного порядка, разделяли или совокупляли церковные епархии, подчиняли их другим, или признавали самостоятельными; единение в вере и в церковном каноническом чиноположении оставалось неприкосновенно». Итак, в понимании древних христиан, даже разделение на епархии происходило в соответствии с потребностями государственного порядка. Внутренние дела Церкви — это вероучение (куда государство действительно не вмешивается — цивилизованное государство, а не какое-то «ЛНР», которое проводит экспертизу вероучений) и ее богослужебный состав (священство, епископат и т.д.).
Опять обратимся к исследованию Скурата:
В 1865 году, без согласия Константинопольского Патриарха, была провозглашена автокефалия Румынской Церкви. Управление Церковью было вверено «Генеральному Национальному Синоду», в состав которого вошли все румынские епископы и по три депутата от духовенства и мирян из каждой епархии. Синод имел право собираться всего лишь один раз в два года, да и то не мог сам вынести какого-либо важного определения: во всех своих действиях и начинаниях он был подчинен светской власти. Митрополитов и епископов избирали и назначали по указанию князя.
Руководство самопровозглашенной автокефальной Румынской Церковью осуществлял князь Александр Куза, которого трудно назвать «помазанником Божьим»: он провел радикальную секуляризацию имущества румынских монастырей и обложил их доходы налогами. Когда митрополит Софроний Миклеску попытался протестовать — князь его устранил.
В случае с румынами Константинополь обратился за поддержкой к Русской Церкви, рассчитывая на осуждение самопровозглашенной автокефалии.
Святейший Синод Русской Церкви, прежде чем ответить Константинополю, поручил Филарету (Дроздову), митрополиту Московскому, представить на означенное послание свой отзыв. Московский иерарх, подвергнув его обстоятельному разбору, пришел к выводу, что желание румынского правительства сделать автокефальной свою Церковь законно и естественно, но что это желание было заявлено далеко не законным способом. С другой стороны, и Константинопольский Патриарх, выступивший с протестом против совершенного румынами, повел дело, по мнению митрополита Филарета, нетактично: вместо слов мира и совета рассмотреть дело объявления автокефалии вместе с другими Поместными Церквами, он прибег в своем послании к резким выражениям, способным не успокоить, а еще более раздражить недовольных.
Кстати, епископы самопровозглашенной Румынской Церкви назначались тем самым князем, который секуляризировал церковную собственность. Итак, вопрос об их каноническом статусе можно считать риторическим.
После князя Кузы управлять Румынией был поставлен католик Карл. И этот Карл — не православный, заметим, — начал процедуру признания румынской автокефалии, направив Константинопольскому Патриарху проект ее объявления.
Древнюю автокефалию Болгарской Церкви инициировал князь Борис. Окончательно вопрос восстановления болгарской автокефалии решался турецкими властями — именно в их адрес Константинопольский Патриарх Григорий направил проект переформатирования нескольких болгарских епархий в отдельный округ. Болгарский экзархат был объявлен фирманом султана (1870).
«Болгарские представители, — писал 25 января 1871 г. врач при Русском Посольстве в Константинополе Каракановский деятелю Московского Славянского Комитета Нилу Александровичу Попову, — приезжают в столицу для утверждения церковного Устава и избрания Экзарха. … Патриарх (Григорий VI. — К.С.) слышать не хочет о соглашении, несмотря на неоднократные попытки болгар. Он сказал, что не признает ни болгарского народа, ни его представителей. 20 сего месяца Патриарх был у Али-паши и потребовал, чтобы Порта или позволила ему собрать Вселенский Собор, или приняла его отставку. Великий визирь ответил, что Вселенский Собор не может быть из-за болгарского вопроса, потому что он есть не религиозный вопрос».
И в дальнейшем все этапы признания Болгарской Церкви происходили под контролем и с разрешения турецких властей. Не менее драматично происходило провозглашение албанской автокефалии — но тоже под контролем местных властей. Причем Константинопольский Патриарх постоянно апеллировал к королю Албании, призывая его к «высокому вмешательству в дело соблюдения Тиранского соглашения, ради предотвращения в Албании церковного раздора».
Хорошо, оппоненты скажут, что это был король, «помазанник Божий». А что можно королю или царю — нельзя президенту. Мол, в условиях отделения Церкви от государства применять старые принципы невозможно. Но пример объединения РПЦ и РПЦЗ под непосредственным управлением президента России Владимира Путина — это уже современная история, а не средневековье. Из той же оперы восстановление самой РПЦ в 1943 году и автокефалии Грузинской Православной Церкви по воле товарища Сталина.
«Эта инициатива не будет иметь успеха, потому что она делается неправильно: сначала нужно преодолеть разделение, а потом говорить об автокефалии». Как показывает практика, разделение преодолевается усилиями всех разделенных сторон. Большинство спикеров УПЦ (МП) не признает, что их Церковь находится в разделенном состоянии. Наоборот, она провозглашается чуть ли не образцом церковной полноты. При таком подходе к делу всем другим заинтересованным сторонам не остается ничего другого, как решать свою проблему признания в обход эгоистической позиции УПЦ (МП).
«Инициирование процесса церковной автокефалии — не в компетенции народных депутатов. Это то же, что если Синод Украинской Церкви соберется и будет решать, вступать Украине в НАТО или Евросоюз, или не вступать». На самом деле, церковные органы по всему миру постоянно выносят свои суждения по вопросам, которые касаются исключительно государственного устройства и порядка.
Начнем с Обращения Священного Синода самой УПЦ (МП) по поводу биометрических паспортов.
«В своих многочисленных обращениях верующие Украинской Православной Церкви выражают нежелание получать паспорт в форме карты, содержащей бесконтактный электронный носитель, по своим религиозным убеждениям. Поэтому Церковь не может быть безразличной к волеизъявлению своих верующих и считает недопустимыми любые формы принуждения граждан к использованию электронных идентификаторов, автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных, поскольку это приводит к нарушению основных прав человека». Как видим, здесь Синод на свой вкус определил, что относится к нарушению прав человека, а что нет. То есть, отбор при Сталине у колхозников паспортов вообще не был вопросом нарушения прав человека. Присвоение пленным в концлагерях номеров также не вызывало подозрения со стороны Церкви, что узникам на теле татуируют печать антихриста. А биометрический паспорт — вдруг нарушение прав верующих и их религиозных убеждений.
Вот пример принятия Священным Синодом РПЦ доклада тогдашнего митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла после визитации ним чиновников Евросоюза и НАТО.
«В ходе состоявшихся бесед митрополит Кирилл подтвердил готовность Русской Православной Церкви к участию в широком мировоззренческом диалоге с международными структурами, направленном на созидание многополярного и многоукладного миропорядка. Председатель ОВЦС МП выразил надежду, что духовные и мировоззренческие основы восточнохристианской цивилизации, ее ценности будут учтены при формировании корпуса общеевропейского права, включая законодательство о церковно-государственных отношениях, а также при созидании общеевропейской архитектуры безопасности.
Рассматривалось положение на Балканах. Митрополитом Кириллом была выражена озабоченность положением сербского населения Косова, разрушением в крае православных храмов и святынь, растущей этнической разобщенностью на Балканах. Поднимался также вопрос о положении населения Калининградской области ввиду расширения Евросоюза».
Казалось бы, ну чего церковный деятель должен решать проблемы населения Калининградской области? Это в его компетенции? Разве в Российской Федерации Церковь не отделена от государства — на бумаге? Но, как видим, в РПЦ пытаются как можно больше налаживать контактов, даже с такими политическими и военными структурами как ЕС и НАТО. В противовес УПЦ (МП), которая ищет малейшие поводы, чтобы со всеми поссориться.
Священный Синод епископов Сербской Православной Церкви неоднократно обращался к руководству страны с выражением «серьезной обеспокоенности относительно суверенитета и территориальной целостности Республики Сербия», протестуя против нового устава Воеводины в составе Сербии. Также Сербская Церковь выступала с обращениями по вопросу формального признания независимости Косово.
Для того чтобы выразить свою позицию относительно НАТО, представители Грузинской Церкви специально ездили в Брюссель:
«Патриархия считает, что вопрос о вступлении Грузии в НАТО и ЕС должен решить народ.
Церковь уважает выбор народа и считает, что главное, чтобы Грузия была независимой, территориальная целостность страны была восстановлена, а развитие государства происходило с учетом традиционных ценностей.
С целью проведения информационных встреч в штаб-квартире НАТО, Европейского союза, а также в Европейском парламенте высокопоставленные духовные лица Патриархии Грузии находились в Брюсселе с 7 по 12 ноября (2016)».
Патриарх Константинопольский Варфоломей поддержал военные действия турецких властей на территории Сирии (операция «Оливковая ветвь»).
Следовательно, утверждение представителя УПЦ (МП) о том, что Церковь себе никогда не позволяет вмешиваться в чисто политические вопросы, не соответствует действительности.
«Все делается неправильно, строится на фундаменте, на котором строить невозможно. Если фундамент неровный, то здание рухнет. Правильный фундамент — УПЦ (МП)». Не хочется быть невежливой, но мы все видим прекрасно, какое здание построено на фундаменте УПЦ (МП). Это только в роскошных кабинетах Киево-Печерской Лавры кажется, что это здание белое, пушистое и с золотыми куполами.
«Как ДНР и ЛНР должны вернуться в состав Украины, так УПЦ КП и УАПЦ должны вернуться к УПЦ (МП), и тогда ставим вопрос об автокефальном статусе». Здесь хочется спросить представителя ОВЦС УПЦ (МП), а его непосредственный руководитель — митрополит Луганский и Алчевский Митрофан — рассказывает «власти ЛНР»: должна ли она вернуть оккупированные территории Украины? Или призывают митрополит Донецкий и епископы Ровеньковский, Северодонецкий и Горловский местную оккупационную власть ОРДЛО к возвращению в Украину? Что-то мне подсказывает, что риторика вышеупомянутых церковных деятелей несколько иная, потому что «там вам не здесь».
Итак, сколько бы спикеры УПЦ (МП) и РПЦ ни пытались нарисовать невежественным украинцам сферического канонического коня в вакууме, церковная история опровергает их доводы. Все автокефалии были политическими актами, все они происходили очень трудно и неидеально, и как раз каноническое право там применялось едва не в последнюю очередь. Почему от Украины требуют соблюдать несуществующий идеальный канонический порядок, не подтвержденный практикой — можно только догадываться. Обвиняя ближнего в нарушении канонов, церковные спикеры не желают замечать, как сами нарушают девятую заповедь – «не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего».
Все требования и советы руководства УПЦ (МП) по идеальной автокефалии выглядят как не очень честная игра в наперстки. Лечение разделений и расколов — вопрос пастырский, но в УПЦ (МП) пастырство решили подменить бюрократией. Да, бюрократизация духовных вопросов — лучший способ довести положение дел до полной неконтролируемости. Итак, кто хочет решить проблему по существу — ищет любые возможности. Кто не хочет — ищет все возможные отговорки.
