«Все, кто сейчас молчит, соучастники преступления». Интервью НВ с главным раввином Украины

Кристина Бердинских

Центральная синагога Бродского в Киеве сейчас очень похожа на волонтерский штаб. Здесь идет непрерывное движение: к зданию, которое открыли в 1898 году, подъезжают авто, мужчины заносят коробки с гуманитарной помощью.

Об интервью с «хозяином» синагоги — главным раввином Украины Моше Реувеном Асманом — НВ договорился через Facebook.

Раввин сейчас очень активно пользуется соцсетями, — выкладывает обращения или даже короткие репортажи с мест событий. Недавно он обнародовал видео из Анатовки — еврейской деревни в Киевской области, — рядом с которым раздаются обстрелы.

«А что произошло? Почему пресса идет? Перед вами сегодня уже были The New York Times и The Washington Post», — спросил у НВ мужчина с автоматом, проверяющий документы на входе в синагогу.

Внимание СМИ связано сейчас с тем, что 20 марта президент Владимир Зеленский обратился к кнессету Израиля, раскритиковав отсутствие санкций со стороны этого государства против России.

НВ поговорил с раввином и об этом. А также поинтересовался, чем сейчас живет синагога, ставшая одним из центров приема и эвакуации беженцев в Киеве.

Кроме того, Моше Реувен Асман с энтузиазмом рассказал, как пытается раззомбировать зазомбированных русских и что думает о «денацификации», которую проводят русские в Украине.

— 24 февраля в Украину пришла великая война. Где вы были в этот момент?

— Я был в Анатовке — это наш еврейский город. У нас там есть отель, заведения, школа — это позволило принять сразу много людей, сотни людей, бежавших от войны.

— Люди убегали из соседних сел?

— Бежали из Киева и Киевской области. С Анатовки мы уже начали отправлять конвои автобусов и частные машины в Кишинев, столицу Молдовы, а уже оттуда люди ехали дальше. В Анатовке в тот момент находилась моя жена, дети и внуки. Потом там уже начали сильно стрелять, — это недалеко от Стоянки, Белогородки и Ирпеня. Кстати, в Ирпене был детский дом, который мы содержали. Муж из семьи, которая там жила, когда начались бои и дом уже мог упасть (я даже не знаю, что с ним сейчас), взял микроавтобус, посадил туда детей и, прорываясь под огнем, уехал оттуда.

Мы продолжаем эвакуировать людей со всей Украины.

Также мы развозим гуманитарную помощь по бабушкам и дедушкам, кому это нужно. Развозили помощь по больницам, госпиталям и роддомам.

Мы привезли из Израиля рюкзаки первой помощи, их очень просят. Там все есть в одном рюкзаке, все, что нужно для спасения жизни и оказания первой помощи раненому. Первую ходку я закупил за свой счет, разошлось моментально, не успел их даже довезти в Киев. Сейчас хочу купить еще большую партию, потому что это реально спасает жизнь.

— Недавно у вас в синагоге были беженцы из Чернигова. Куда они уехали?

— Последняя группа была в пятницу [18 марта], — приехали сюда вечером перед комендантским часом, мы их разместили. Это не только евреи, но и украинцы, русские, все. Это люди, бежавшие из ада. Они зашли в синагогу и говорят: мы неделю или две тепла не чувствовали, были в холоде, мы впервые в тепло попали. Я не говорю, что у нас здесь очень тепло, но для них это было тепло. Люди рассказывают, что по три дня ничего не ели. Мы их накормили. Они все были в шоке. Я пытался говорить с людьми и даже шутить, как-то их развлекать. Говорю, вот у нас была гуманитарная помощь ананасами. Разносил им ананасы, говорю — сейчас будет ресторанное питание. Пытался быть психологом и вывести людей из шокового состояния. Я и пел им, и отвлекал их от дурных мыслей. Люди поспали, на следующий день мы их покормили и посадили на автобусы. У нас было очень теплое прощание. За это время это была самая большая группа беженцев — 300 человек. Некоторые люди лежали, не могли ходить. Их забрали скорые.

Самое страшное — когда люди приходят и спрашивают: а куда нам ехать дальше? Мы в Кишинев вывозим, а там уже по-разному — кто куда едет. Люди спрашивают: а куда нам ехать? В Западную Украину или куда? Люди мало того, что из трагедии уехали, ничего вообще, а у них еще и впереди столько испытаний.

Я неделю назад был и в Центральной и в Западной Украине, был в Черновцах — в городе уже втрое больше населения, матрас негде положить. И вот я понял, что не знаю, что сказать людям. Я им скажу — поезжайте туда-то, но тем самым ты берешь ответственность за человека. Поэтому я говорю: мы вас вывезли, довезем в безопасное место, вас там встретят волонтеры, надеюсь, что они помогут. Но куда уже потом ехать дальше — решайте сами. Я могу только благословить вас.

Люди рассказывали о великих трагедиях, которые они видели своими глазами. У некоторых я брал интервью на свой телефон, — у тех, кто соглашался. Очень важно показать миру преступления русской армии и творящееся. Я сам снимал эти интервью, чтобы не сказали, что это телевидение специально что-то смонтировало. То, что я наслушался за эти дни, не знаю, как у меня сердце выдержало. Я как хирург сделал свое сердце каменным, чтобы донести до мира эту правду.

— Россия, когда начала против Украины войну, оправдывала это денацификацией и борьбой с нацистами. Что вы можете сказать об этом?

— Перед Второй мировой войной Гитлер тоже говорил что-то такое. Они сейчас просто меняют терминологию. В своем обращении к русским я спросил: кого вы денацифицируете? Русских, которые вас тоже здесь не ждут? Русскоязычный город Харьков, не вышедший к вам с цветами встречать? Или евреев? Я еврей, раввин, родился в Ленинграде. Кого и от чего спасать? Вы выгнали людей из их городов.

Вот, например, история одной бабушки — Рахель, ей 92 года. Я с ней разговаривал в Анатовке. В 1941-м она девочкой вскочила в последний эшелон, ее туда кто-то забросил, и таким образом она спаслась от Холокоста. Тогда она убегала от германской армии. А сейчас она убегала из Украины от русской. В 92 года! Я узнал несколько дней назад, что она доехала наконец в Мюнхен, у нее там дочь. И она умерла. Умерла, убегая вторично. Эту историю должен знать весь мир.

Я обратился к русским. Я считаю, что они соучастники преступления, те, кто дают себя обмануть. Ну какие здесь нацисты? Нужно так себя не уважать, чтобы дать обмануть себя этим Киселевым, Соловьевым и другим фашистским агитаторам. Я бы не назвал их фашистами, если бы не видел, что они бомбят мирные города и мирных людей, сбрасывают на них бомбы. Бомбы падают непонятно куда, стреляют ракетами, гаубицами, градами, ураганами, не знаю, что там у них еще есть. Люди за хлебом стояли в очереди, их обстреляли, все погибли. На виду у всех разрушались дома, это прямые попадания. Что это такое? Это военные преступления, на весь мир нужно совершать Нюрнбергский процесс.

— В Киеве обстреляли телебашню на Дорогожичах, рядом Бабий Яр…

— Телебашня стоит в Бабьем Яру. То, что снаряд попал в телебашню — это он уже попал в Бабий Яр. Он отскочил от телевышки и точно попал на территорию Бабьего Яра, потому что все вокруг — это Бабий Яр. Это очень символично. А в Харькове ракета попала в крышу синагоги. Они идут якобы кого-то освобождать, а несут только разрушения. Кого они освобождают? Этих беженцев из Чернигова, сюда приехавших? Они потеряли свои дома, не знают, куда ехать дальше, они страдают.

Они, русские оккупанты, должны освободить всех от себя, весь культурный цивилизованный мир. Я молчал, пока не увидел, что это военные преступления, которые нужно останавливать любой ценой. Я свои выступления делаю больше для россиян, надеясь раззомбировать зазомбированных.

— А есть какая-то реакция? Люди мне показывали переписку с русскими родственниками — они не верят в то, что происходит в Украине. Например, сестра пишет родному брату, что ее бомбят, а брат не верит.

— Это их проблемы, что они не верят. Немецкий народ, когда им говорили, что есть Бабий Яр, они тоже не верили. Либо не верили, либо были зомбованы. Уже после войны они до сих пор не могут отмыться, не могут очиститься, посыпают голову пеплом.

Грустно, что это уже во второй раз. При Сталине начали расстреливать «врагов», затем расстреливать следующих. То, что они [российский режим] не очистились — это большая проблема. Как и то, что не судили КПСС за все сталинские преступления и зверства.

— Тогда зачем вы обращаетесь к россиянам?

— Есть русские евреи, многие из которых тоже зазомбированы. Но мне начали звонить по телефону некоторые и сочувствовать, начали раскрываться. Я считаю, что раскрывать им глаза нужно, тем больше они откроются, тем быстрее остановятся. Я объясняю, что на каждом, кто сейчас молчит, кто не протестует, есть ответственность за соучастие в преступлениях.

— Вы остаетесь в Киеве. Здесь уже обстрелы, почти каждую ночь прилетает куда-то остаток ракеты. Не было ли у вас идеи переехать в более безопасное место?

— Я считаю, что человек должен быть там, где он должен быть. Честно скажу, я свою семью эвакуировал далеко — в Израиль. Пока я не эвакуировал маленьких внуков, а у меня их много, пока они были под обстрелами, я не мог ни есть, ни пить. Когда они уехали, мне уже было не страшно. Ты видишь, что ты нужен здесь, здесь остаются люди, которым нужно помогать и поднимать моральный дух. Если они увидят, что раввин уехал, значит все уже очень плохо. Я почему из Киева не еду, и из Украины тоже, чтобы дать понять, что все будет хорошо.

— Сейчас в Украине звучит много критики в адрес государства Израиль, — и безвиз для украинцев отменила, и недостаточно остро реагирует на военную агрессию Москвы. Что вы можете сказать?

— По поводу визового режима. Я подписал письмо, — более 80 известных евреев под ним подписались и я тоже, — с просьбой исправить эту ситуацию.

С одной стороны, я понимаю Израиль. Израиль в сложной ситуации, он сам борется за свое существование. Путин шантажирует Израиль Сирией, Хезболлой, Ираном. Это все сложно. Но я сказал: дайте Железный купол [известная израильская тактическая система] противоракетной обороны — это же оборона и защита мирного населения. Это не наступательное оружие. Израиль не дает, потому что Путин давит и на это.

— А куда вы обращались по поводу Железного купола?

— Я почти каждый день выступаю по израильскому телевидению, по радио, — я все сказал открыто, в прайм тайм, по центральному телевидению. Я говорил, Путин все равно вас ни во что не ставит. Россия в ООН голосует против Израиля, Путин принимает всяких врагов Израиля — Хамас, Хезболла, — пишет, что это их друзья. Я не согласен с ситуацией, но я не израильское правительство.

Когда люди уезжают из Украины и колеблются — куда ехать, я им сразу говорю: не пробуйте в Израиль. Израиль не готов к приёму беженцев, даже у евреев проблемы. Я отсюда ежедневно решаю проблемы, мне люди звонят по телефону, жалуются на бюрократию. Я говорю: езжайте лучше в Европу, там готовы сейчас принимать людей.

Надеюсь, что война очень скоро закончится и все люди вернутся в Украину. Путин, сам того не понимая, объединил народ Украины, весь народ, всех людей, разных национальностей и конфессий. Я думаю, что Украина отстроится и станет, пожалуй, одним из наиболее успешных государств.