Проект богословской и канонической безграмотности
16 декабря 2010 года на научном богословском портале «Богослов.Ru» был опубликован проект документа Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви «О принятии в лоно Церкви обращающихся из расколов». Этот текст был подготовлен комиссией Межсоборного присутствия по вопросам противодействия церковным расколам и их преодоления. Документ обнародован с целью проведения общественной дискуссии, по итогам которой он будет передан на второе чтение в пленум Межсоборного присутствия. Портал «Религия в Украине» решил включиться в эту дискуссию. Мы публикуем критический анализ содержания документа, подготовленный Глебом Коваленко.
Забегая вперед, хочу отметить, что проект документа Межсоборного Присутствия Русской Православной Церкви «О принятии в лоно Церкви обращающихся из расколов» едва ли можно назвать богословским текстом. К богословию как к науке он имеет весьма отдаленное отношение, будучи, скорее, похожим на проповедь среднего образца, причем без особых гомилетических достоинств. Если авторы этого текста и цитируют изредка, например, древние каноны или современные церковные документы, то делает это так, чтобы вырвать одну лишь удобную для себя «красивую» фразу, оставив все остальные важные нюансы цитируемого текста в стороне. Причем нередко оказывается, что в том же самом тексте, который кратко цитируется, содержатся мысли, на самом деле прямо противоречащие позиции авторов, но… из «Проекта документа» читатель этого не узнает – нужно искать и смотреть источники.
С первыми двумя вступительными небольшими абзацами не согласиться, конечно, трудно. Нужно отметить лишь тот только факт, что «цитату» из св. Иоанна Златоуста авторы привели, скорее всего, по популярной православной литературе (где она часто встречается), а не держа в руках том творений святителя. Иначе он указал бы, что сам Златоуст приписывал указанные слова вовсе не себе, а иному «святому мужу», затем – авторы процитировали бы их более точно по тексту Златоуста (а не заменяя слова) и поставил бы сноску. И еще замечу, что эти слова Златоуста о тяжести греха раскола находятся не в особом каноническом трактате святого отца, посвященном вопросу о действенности или нет крещения раскольников, а в «Беседе» на одну из книг Нового Завета. И трудно найти какой-либо грех, который бы св. Иоанн, рассматривая особо в устной беседе, не назвал бы тягчайшим из всех грехов, а посчитал бы допустимым и вполне простительным. И если речь идет не о воскресной проповеди, а о «Проекте» богословского документа, то подобный «контекст» цитат из святых отцов учитывать необходимо.
Но уже со следующим абзацем «Проекта» согласиться совершенно невозможно. Авторы пишут: «Многовековой опыт преодоления расколов со всей определенностью указывает на то, что Церковь Христова, являясь единственным вместилищем освящающей благодати Божией, не признает благодатными и действенными «таинства», совершаемые в схизматических сообществах, включая крещение». В действительности же «многовековой опыт», а точнее — практически вся двухтысячелетняя история Православной Церкви свидетельствует как раз о том, что за все это время так и не было выработано единого, общеобязательного и догматического взгляда на действенность таинств в различных христианских сообществах, не имеющих по той или иной причине общения со Вселенской Православной Церковью. Напротив того, в истории мы видим использование здесь различными Православными Церквями неодинаковых практик по отношению к различным еретикам и раскольниками, и эти практики могли в одной и той же поместной Церкви с течением времени делаться как более строгими, так и наоборот — смягчаться. Здесь даже было бы бессмысленно приводить какие-либо конкретные ссылки — настолько обширна литература по истории формирования «чинов приема из еретических и схизматических сообществ» и по вопросу о границах Церкви. Для интересующихся дам только пару-тройку ссылок для «введения в курс дела» — главы из разных работ:
- раздел «Каноническое право о ереси» в статье «Ересь» из «Православной Энциклопедии»
- Прот. Николай Афанасьев, глава «Прием в церковь из схизматических и еретических обществ»
- Прот. В. Цыпин, глава «Православная Церковь и инославные церкви».
Если и можно (после их прочтения) говорить о том, на что же «со всей определенностью указывает» «многовековой опыт» Церкви, то только об одном — что единый, простой и общепризнанный критерий, благодаря которому можно было легко и очевидно судить о степени (без-)благодатности того или иного отпавшего от Церкви сообщества, выработан так и не был и что Церковь в своей истории никогда не рассматривала все абсолютно ереси и расколы вместе взятые как полностью лишенные благодати.
Та позиция, которую занимают авторы «Проекта», является на самом деле не чем иным, как позицией св. Киприана Карфагенского в вопросе о действенности таинств еретиков и раскольников. Эту действенность св. Киприан решительно и безоговорочно отвергал, требуя повторения любых таинств — продолжая здесь подобную же ригористичную точку зрения Тертуллиана, под чьим богословским влиянием находился. И уже тогда, в 3-м веке, точка зрения св. Киприана стала активно оспариваться другими епископами (прежде всего, св. Стефаном Римским) и рассматриваться ими как крайняя, чрезмерно строгая.
Авторы «Проекта» в доказательство «всей определенности» «многовекового опыта» Церкви (якобы говорящего о полной безблагодатности всех ересей и расколов) ссылаются на следующие три слова: «истинное церковное крещение» из 1-го правила св. Василия Великого. Такое весьма выборочное, условно говоря, цитирование правила, текст которого на самом деле занимает две с половиной страницы, уже настораживает. И действительно: именно в этом каноне св. Василий на самом деле пытается провести четкие грани между «ересью», «расколом» и «самочинным сборищем» («парасинагогой»), причем пишет: «Ибо древние положили приимати крещение, ни в чем не отступающее от веры: посему иное нарекли они ересью, иное расколом, а иное самочинным сборищем». То, что мы видим «со всей определенностью» в данном правиле — это что уже во времена св. Василия стал формироваться дифференцированный подход в вопросе приема еретиков и схизматиков, который в будущем и стал развиваться и закрепляться.
Продолжая далее свою мысль о совершенной безблагодатности любых таинств у еретиков и раскольников и утверждая, что «раскольническая «иерархия» теряет возможность совершения благодатных Таинств», авторы дают и кратенькую цитату из документа «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», подтверждающую, якобы, эту его мысль. Всё, что цитируется ими по вопросу о благодатности таинств во внецерковных сообществах из данного документа, умещается в одну строчку: «Отступление от законного Священноначалия есть отступление от Духа Святого, от Самого Христа». Эти слова, по мысли авторов, доказывают полную безблагодатность еретиков и раскольников. Приведу в таком случае другие цитаты из того же документа РПЦ:
«1.15. Православная Церковь устами святых отцов утверждает, что спасение может быть обретено лишь в Церкви Христовой. Но в то же время общины, отпавшие от единства с Православием, никогда не рассматривались как полностью лишенные благодати Божией. Разрыв церковного общения неизбежно приводит к повреждению благодатной жизни, но не всегда к полному ее исчезновению в отделившихся общинах. Именно с этим связана практика приема в Православную Церковь приходящих из инославных сообществ не только через Таинство Крещения. Несмотря на разрыв единения, остается некое неполное общение, служащее залогом возможности возвращения к единству в Церкви, в кафолическую полноту и единство.
1.16. Церковное положение отделившихся не поддается однозначному определению. В разделенном христианском мире есть некоторые признаки, его объединяющие: это Слово Божие, вера во Христа как Бога и Спасителя пришедшего во плоти (1 Ин. 1, 1–2; 4, 2, 9), и искреннее благочестие.
1.17. Существование различных чиноприемов (через Крещение, через Миропомазание, через Покаяние) показывает, что Православная Церковь подходит к инославным конфессиям дифференцированно. Критерием является степень сохранности веры и строя Церкви и норм духовной христианской жизни. Но, устанавливая различные чиноприемы, Православная Церковь не выносит суда о мере сохранности или поврежденности благодатной жизни в инославии, считая это тайной Промысла и суда Божия» (http://www.mospat.ru/ru/documents/attitude-to-the-non-orthodox/i/).
Как легко заметить, авторы «Проекта», цитируя несколько общих слов из «Основных принципов…» (официального документа РПЦ, принятого на Архиерейском соборе) и помещая их в свой собственный «контекст», полностью игнорируют всё то, что эти «Принципы» на самом деле (!) говорят об обсуждаемом им вопросе. А говорят они прямо противоположное тому, что пытаются доказать авторы «Проекта». Иначе как махинацией этого не назовешь.
Подобные махинации с цитатами продолжаются и далее. Буквально в следующем же абзаце авторы, утверждая полную безблагодатность раскольников, пишут: «Последовательным воплощением догматического учения о единстве и единственности Церкви Христовой является применение при приеме в Церковь обращающихся из раскольнических сообществ принципа акривии» — и приводит в доказательство и как иллюстрацию следования этому принципу одну обрывочную строчку из 57 (68) правила Карфагенского собора. На самом же деле это правило, если только удосужиться прочитать его текст… как раз говорит о допустимости (!!!) принимать тех, кто был крещен во младенчестве у донатистов, — через возложение рук, а не через перекрещивание: «по достижении возраста, способного к размышлению, познавшие истину, и безумием их возгнушавшиеся, по древнему чину, возложением руки да приемлются в кафолическую Божию церковь». При этом слова ап. Павла об «одном крещении» в данном правиле понимаются именно в том смысле, что совершенное у донатистов крещение повторять не следует: «Сие просто, как учит святый апостол, глаголя: един Бог, едина вера, едино крещение (Ефес. 4:5), и то, что единожды преподавали должно, не позволительно вновь воспринимати. Сего ради по предании анафеме имени заблуждения, возложением руки, да приемлются в едину церковь». Более того, в данном правиле его автором (еп. Аврилием) было высказано предложение обратиться к Римскому и Миланскому епископам с просьбой узаконить практику, по которой донатистские клирики в случае покаяния принимались бы как священнослужители, а не как миряне: «Аще же некоторые тому же, то есть Донатову учению последовавшие клирики, возжелают присоединитися к нам с своим народом, и в своих степенях, из любви к чести, подавая народу советы к жизни, и удерживая за собою степени ко спасению: то полагаю оставити сие, доколе вышереченные братия, по внимательнейшем размышлении, подадут свое мнение». Как видим, авторы «Проекта», приведя одну обрывочную цитату из правила, снова проигнорировали весь действительный смысл цитируемого ими документа. Они представили это правило как пример «акривии», тогда как на самом деле оно является как раз иллюстрацией противоположного подхода — «икономии»!
Замечу также, что другое правило Карфагенского собора вполне положительно решает вопрос о приеме донатистских священнослужителей без перерукоположения: «Рукоположенные донатистами, аще исправясь, восхотят приступити к кафолической вере, да не будут лишаемы принятия в своих степенях» (прав. 68/79).
Затем авторы переходят уже к самому принципу «икономии» и пишут: «Однако Церковь, как чадолюбивая Мать, имея главнейшей целью спасение человеческого рода, по своему усмотрению может изменять способы чиноприема в Церковь тех, кто с покаянием обращается к ней, осознавая пагубность пребывания в расколе. Святая Православная Церковь может применить в отношении таковых принцип икономии, представляющий смягчение чиноприема возвращающихся из раскола». Но попробуем задуматься. Если с точки зрения догматического учения, как заявляют авторы, единственно «последовательным» является именно принцип акривии — безусловное отрицание каких бы то ни было таинств у еретиков и раскольников, если совершенные там любые «таинства» (автор пишет в данном контексте в кавычках) являются «чем-то противным» и абсолютно безблагодатным, то не может быть и никакого особого «чиноприема возвращающихся из раскола» (отличающегося от приема еретиков и язычников), а также, соответственно, и его смягчения. Догматическое отношение к любым еретикам и к любым раскольникам в свете сказанного авторами «Проекта» должно быть только одно: точно такое же, как и к любым нехристианам. И может ли Церковь, например, «смягчать чиноприем из язычества», опуская Крещение или Миропомазание — по той, дескать, причине, что она является Чадолюбивой Матерью и что подобные «купюры» в чиноприеме имеют целью «спасение человеческого рода»?
Читатель, естественно, ждет ясного изложения как самого принципа икономии, так и, особенно, его богословского раскрытия — каким же образом он в принципе возможен (если догматическому учению, как было заявлено, он НЕ соответствует) и когда допустимо его применение? И получает от авторов «Проекта» следующий краткий ответ: «Принцип икономии не противоречит догматической истине о единстве церковного тела. В основе его применения к приему кающихся лежит уверенность в том, что священнодействия, совершенные в расколе, при воссоединении раскольников с Церковью восполняется освящающей благодатью Божией, которая подается исключительно в Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, Глава которой – Господь наш Иисус Христос». Как именно возможно такое «восполнение благодатью» и что оно означает — авторы не уточняют, так что это остается богословским ребусом.
Авторы, говоря в целом о «расколах» и «раскольнических сообществах», вообще не дают никакого определения этим понятиям. И если раскол — это, допустим, отделение от Вселенского Православия не по ключевым догматическим вопросам (как считают многие канонисты), а все расколы — безблагодатны (как считают авторы), то как тогда смотреть, например, на положение Московской митрополии с середины 15-го до конца 16-го века? На Русскую Зарубежную Церковь в 20-м веке («Карловацкий раскол»)? На Болгарскую Церковь с конца 19-го до середины 20-го века («Болгарский раскол», причем и с обвинением в ереси — филетизм?). Ни один из этих расколов не уврачевывался полным перерукоположением священства и перекрещиванием верующих. Если же эти расколы таковыми не были (что пытаются доказать отдельные полемисты), то как их характеризовать и как определить атрибуты настоящего раскола? Прежде чем говорить о пагубности расколов и сразу переходить к вопросу о (без-)благодатности таинств в них, что делают авторы, нужно хотя бы договориться о словах.
Итак, позиция авторов данного «Проекта» может быть по своей сути резюмирована следующим образом. Ни в каких еретических или раскольнических сообществах не совершаются какие бы то ни было таинства. Это общества, полностью лишенные благодатной жизни и целиком находящиеся вне Церкви. Сказанное — догматическая позиция. Однако, если где-нибудь в нецерковном сообществе были произведены действия, внешне напоминающие церковные Таинства крещения или священства, а затем человек, над которым были произведены эти действия, желает присоединиться к Вселенской Православной Церкви, то указанные Таинства (ранее в действительности — как Таинства — вовсе и не имевшие места!) Церковь, имея целью «спасение человеческого рода», вправе над таким человеком или совершить (акривия), или по желанию НЕ СОВЕРШИТЬ (икономия), поскольку во втором случае Она может каким-то образом «восполнить благодатью» когда-то давно произведенные кем-то полу-театральные действия (подлинные Таинства разве что внешне чем-то напоминающие, но никакого значения не имеющие)...
Как известно, в истории Церкви можно найти массу прецедентов приема еретических или раскольнических священнослужителей без перерукоположения — «в сущем сане» (один из самых ярких примеров относительно недавнего времени — массовый прием униатского духовенства в результате Львовского собора). И оказывается в таком случае, если подчиняться логике «Проекта», что Церковь допускает, например, человека, вовсе не имеющего ни крещения, ни миропомазания, ни, тем более, священства, просто сразу к таинству покаяния («восполняет благодатью» кем-то совершенные безблагодатные внешние действия) и тем самым считает отныне его православным священником или даже епископом (также относительно недавние примеры — прием в РПЦ «в сущем сане» отдельных обновленческих епископов, рукоположенных у обновленцев)…
Однако в «Проекте» ничего не говорится о богословском обосновании такого взгляда. Например: по какой именно причине простое троекратное окунание человека в воду, вовсе не будучи Таинством Крещения, тем не менее является таким действием, что в будущем может сделать необязательным подлинное Таинство Крещения? Почему когда один человек намазывает другого простым маслом — это может сделать ненужным в будущем Миропомазание? Почему когда один человек (совершенно не обладающий никакими священными полномочиями и вовсе пребывающий вне Церкви) кладет свои руки на голову другого человека — это простое положение рук на голову может сделать необязательным в будущем подлинное Таинство Священства? Даже намека на какой-то ответ в отношении этих вопросов «Проект» не дает.
Авторы «Проекта» пишут: «Однако необходимо учитывать, что принцип церковной икономии, в отношения воссоединения расколькников, как он сформулирован в настоящем документе, вступает в силу исключительно после соответствующего канонического решения церковной иерархии». Необходимо констатировать: в документе нет и намека на то, чтобы «принцип церковной икономии» был в нем не то что «сформулирован», но вообще хоть как-то ясно обозначен (кроме и так всем известного положения, что икономия в данном контексте — это принцип мягкого отношения к еретикам и раскольникам с возможностью признания некоторых их таинств).
Авторы пишут: «Применение принципа икономии по отношению к признанию хиротоний, совершенных в схизматических сообществах, может иметь место на основании соборных решений, принимаемых с учетом исторических обстоятельств возникновения расколов, а также характера деятельности таковых сообществ». Таким образом выходит, что сами авторы вообще отказываются от богословского осмысления принципа икономии: применение икономии обусловливается вовсе не объективными факторами (апостольское преемство, неповрежденность догматического учения и подобн.), а, скорее, одной лишь логикой момента: выгодно это или нет? — и только ею.
На самом деле хотя в истории Церкви в вопросе о признании таинств и был высказан ряд различных точек зрения и даже, подчас, было сломано немало копий, однако со всей ясностью стал определяться следующий принцип: в этом вопросе необходимо смотреть не только и не столько на текущую деятельность еретических и схизматических сообществ и их борьбу против Кафолической Церкви в настоящий момент, но прежде всего — на степень (не-)поврежденности в них признаков Христианской Церкви (в догматике, иерархии и таинствах). Такой подход мы видим в целом ряде канонов — например, уже в 7 правиле Второго Вселенского Собора, где все еретики делятся на две группы: тех, кого следует принимать через одно Миропомазание, и тех, кто принимается через Крещение. Как своего рода «резюме» дискуссий первого тысячелетия на данную тему и был создан известный 95 канон Трулльского собора (естественно, как и предыдущий, автором «Проекта» вообще не упомянутый). Это правило закрепило три различных чиноприема из еретических и раскольнических сообществ: 1) через Крещение (и Миропомазание), 2) через Миропомазание (без Крещения) и 3) через только Покаяние. Такой дифференцированный подход (прием «по первому», «по второму» и «по третьему» чину) и используется сейчас на практике в Русской Православной Церкви. И именно против такого подхода открыто и направлен «Проект».
Безусловно, при желании можно найти немало цитат у различных богословов, как древних так и современных, совпадающих скорее с точкой зрения авторов «Проекта». Но можно привести не меньше цитат и противоположного характера (Московский Патриарх Сергий: «Если к раскольникам применяются известные нарочитые меры осуждения, то это скорее говорит за то, что их Церковь велит считать все-таки еще братьями, церковниками, только согрешившими и потому нуждающимися в мерах исправления»; прот. Георгий Флоровский: «Практические выводы св. Киприана никогда Церковью приняты не были, и правила церковные о воссоединении раскольников и еретиков молчаливо предполагают, что Дух дышит и в сынах противления. (...) Церковь свидетельствует, что таинства совершаются и в расколах, и даже у еретиков, – пусть не во спасение» http://www.anti-raskol.ru/pages/1258 и т. п.).
Интересующихся также отсылаю к статье свящ. Димитрия Пашкова «Два взгляда на действительность таинств у инославных христиан».
Какой же выход приходится сделать? Увы, следует признать, что «Проект» вовсе не является богословским документом. Он полностью игнорирует как всю существующую богословскую православную литературу по рассматриваемому вопросу, так и всё разнообразие практик за две тысячи лет истории Церкви. И даже те единичные цитаты, которые авторы соизволяют привести в свою пользу, обычно оказываются вырванными из контекста и даже самому этому контексту на самом деле противоречащими. «Проект» является попыткой предельно упрощенно «обосновать» (если это вообще можно назвать «обоснованием») одну из ряда существующих точек зрения, причем крайнюю, — и сделать это без богословского анализа, без рассмотрения хотя бы важнейших исторических прецедентов, без объективного и глубокого исследования древних и современных канонических документов (не только тех, которые были бы «выгодны» автору, но и противоположного характера). Ни малейшей богословской ценности документ не представляет. И вероятнее всего, он имеет своей подлинной целью просто заменить (без надлежащей богословской работы) один подход в вопросе о действенности таинств на противоположный — на подход, замечу, никогда не имевший полного доминирования в ни в истории Древней Церкви, ни в истории Русской Православной Церкви. Практически весь массив существующей литературы известнейших русских богословов и канонистов оказывается при этом за бортом. Следовательно, и цели, которые данный «Проект» преследует, являются, подозреваю, сиюминутно церковно-политическими, а не богословскими.
Остается лишь задуматься над целью его появления. Могу высказать гипотезу, что «Проект» не в последнюю очередь связан с церковной ситуацией в Украине. Безусловно, что уврачевание раскола в украинском православии — а в непризнанных УПЦ КП и УАПЦ находится более четверти всех православных приходов Украины — невозможно в том случае, если Московский патриархат и далее будет занимать свою нынешнюю позицию: полного непризнания всех таинств, включая Крещение, в этих церквях (хотя по отношению ко многим другим церквям, даже к той же Римо-Католической, он занимает как раз позицию икономии — признания некоторых таинств). Официальное закрепление такой крайне жесткой позиции посредством какого-либо документа сделало бы принципиально невозможным в будущем даже намек на открытый диалог о преодолении украинского раскола (кроме того, будут ухудшены и взаимоотношения с Римо-Католической Церковью, если РПЦ тем самым открыто заявит о непризнании всех католических таинств). Если такой диалог бы и начался, а позиция Московского патриархата официально и строго соответствовала бы изложенной в «Проекте документа», то ликвидация раскола «смогла» бы осуществиться только по одному сценарию: посредством безоговорочной капитуляции УПЦ КП и УАПЦ. Клирики этих Церквей должны будут публично перед всем народом Украины признать, что священнослужителями вовсе и не являются (даже не являются и мирянами Православной Церкви), а все те таинства — крещения, исповеди, венчания — которые они совершали уже не одно десятилетие, были фикцией, театрализованными представлениями. Сомневаюсь, что УПЦ КП и УАПЦ пойдут на такие условия. И очевидно, что принятие такого документа, как данный Проект документа Межсоборного Присутствия «О принятии в лоно Церкви обращающихся из расколов», выгодно прежде всего тем, например, кто не заинтересован в преодолении украинского раскола и в плодотворном диалоге с непризнанными Церквями.
Однако, стоит ли ради сомнительной церковной политики жертвовать богословием, церковной историей и каноническим правом?
Гліб Коваленко
