«Однажды была мечта под названием Рим», — говорит Марк Аврелий в фильме «Гладиатор». Однажды была мечта под названием Русь. Именно это приходит в голову, когда попадаешь в… Вильнюс.

Я не знаю, случайно ли выбрали Вильнюс в качестве места проведения саммита «Восточного партнерства». Но, побывав недавно в этом городе, я подумал, что даже если люди выбрали его случайно, все равно это случилось не просто так.

Как написали в своей книге о Вильнюсе Петр Фаворов и Дмитрий Перевозчиков, для русских (для белорусов и украинцев тоже) Вильнюс, а именно вершина Замковой горы, где стоял Замок Гедимина, – это отличное место задуматься о роли Литвы в русской истории. Гедимин и его ближайшие потомки, начав свой путь на этом холме князьями племенного союза язычников-балтов, очень быстро добились поразительного результата: они объединили под своей властью все русские земли которые не были захвачены Ордой. С XIV до конца XVI века Литва была даже не альтернативной Русью – она была единственной более-менее свободной и единой Русью. Именно в Вильнюсе 200 лет служили Киевские митрополиты, там же находился кафедральный собор Успения Пресвятой Богородицы. (Пикантности ситуации придавало то, что временами существовало два Киевских митрополита, оба квазилегитимные и поддержанные Константинополем, но один служил в Вильнюсе, а другой в Москве). Собственно, Киев в то время был небольшим литовским городом у самого края великого княжества.

Только к концу XVI века у Литвы появилась политическая соперница в виде Москвы, но и позже вероятность того, что все русские земли окажутся собранными именно вокруг Вильнюса, не сразу сошла на нет. «Поднявшись на Замковую гору, оглянитесь вокруг. Вы стоите посреди исторического двойника Кремля, и даже преемница Москвы Россия отдавала этому месту должное, признавая только за потомками Гедимина княжеское достоинство, равное Рюриковича», — пишет Петр Фаворов.

Литва XIV-XVI века действительно способна удивлять. Эта страна говорила и писала на старобелорусском языке (или, если хотите, на белорусском наречии старорусского языка). И даже на погребальной доске XVII века градоначальника Вильнюса в монастыре Святой Троицы надпись все еще на церковнославянском…

При этом страной начинали править самые дремучие язычники. Когда первый литовский король Миндовг (XIII век) прибыл в белорусский Новогорудок, чтобы стать местным правителем, он принял православие. Позже Миндовг перешел в католичество, за что получил корону от Папы Римского. В конце жизни он вернулся в язычество, чтобы подчинить языческие племена Западной Литвы – Жемайтии. Это не помогло Миндовгу: литовцы-язычники его и убили. Согласно одной из версий, в отместку за дружбу с католиками-тевтонцами. Согласно другой — за некрасивое поведение по отношению к чужим женам.

Правивший уже в XIV веке Ольгерд принял крещение по православному обряду, чтобы жениться на русской княжне. Правда, затем в Вильнюсе князь вернулся к язычеству, и продолжал приносить жертвы Перкунасу – главному литовскому «богу». И хоронили его по языческому обряду. Интересно, что в Киево-Печерской Лавре князя под христианским именем Александр на протяжении столетия поминали как православного. (Что это – ошибка киевских монахов, не знавших о вильнюсских проделках князя, или молитва с надеждой на то, что перед смертью Ольгерд все же успел раскаяться?) Когда подданные Ольгерда литовцы-язычники Круглец, Кумец и Нежило приняли крещение и православные имена Антоний, Иоанн и Евстафий, а также публично отказались участвовать в языческих обрядах, он по настоянию придворных казнил всех троих. Так они стали последними мучениками-христианами, казненными язычниками за веру в Европе.

При запрете на переход язычников в христианство литовцы позволяли с XIV века строить в Вильнюсе православные храмы для русских и католические для поляков и немцев. Видимо, как язычники, они полагали, что у каждого народа должна быть своя вера, если у русских, поляков и тевтонцев Бог – Иисус Христос, то у литовцев «бог» – Перкунас. Вполне языческий подход, сегодня он весьма распространен, скажем, в Индии. Там, будучи европейцем, ты можешь быть христианином, и никто не скажет тебе ни слова. Но как только миссионер начинает говорить, что Бог один и это – Христос, и призывать индусов оставить идолов, его, недолго думая, избивают или, еще хуже, заживо сжигают.

Отсюда и так называемая «терпимость» литовцев к исповеданию православия на русских землях, в отличие от нетерпимости тех же католиков-тевтонцев и поляков. Будучи язычниками, они попросту не волновались, кому молятся русские. Но стоило литовцу креститься и прилюдно это исповедовать в Вильнюсе – ему грозила смерть.

В Литве и сегодня находятся такие регионы как Самоготия и Жемайтия. Это последние области в Европе, принявшие христианство. Крещение народов этих регионов произошло лишь в XV (!) веке и то не полностью. Языческие обряды в отдельных глухих районах Жемайтии непрерывно отправляли до конца XIX (!) века, а сейчас они активно возрождаются. Ни в одном другом месте Европы не происходило ничего подобного. Местные жители Жематийского национального парка, например, до сих пор верят, что Микитайский холм заколдован. А на камне, где по местной легенде дьявол оставил след своей ноги, языческие жрецы все еще приносят жертвоприношения. Почитают язычники и озеро Плателяй, находящееся в парке. Одним словом, Западная Литва до сих пор нуждается в основательной христианской миссии, направленной, в первую очередь, на язычников.

И все же, несмотря на язычество в отдельных регионах Литвы, большая часть этой прекрасной страны сегодня христианская. Литовцы, будучи в большинстве католиками, самые набожные из всех балтов. В Вильнюсе в воскресенье с утра храмы были полны, причем как польские, так литовские и русские. Как католические, так и православные.

Приняв христианство позже всех, литовцы так и не смогли почувствовать своего превосходства над русским народом, который знал Христа намного дольше и был намного более развит, чем они сами. И, главное, намного более многочисленным. Напротив, Литва многое переняла из русской культуры. А у русских (в широком смысле слова – в том числе сегодняшних украинцев и белорусов), живших на территории Великого княжества Литовского, сохранились их главные древние качества, изрядно притупившиеся на территориях, оккупированных Ордой, – свободолюбие, любовь к науке и просвещению, открытость ко всему новому.

Я считаю, что Вильнюс просто обязателен для посещения христианам из России, Украины и Беларуси. Его стоит посетить, чтобы понять, что могла быть и другая Русь, альтернативная Московской.

Русь, где православные и католики (до унии Литвы с Польшей так точно) жили в мире друг с другом.

Где действовал закон, а не самодержавие.

Русь, где существовали гражданские свободы.

Русь, где балты и славяне использовали старорусский язык и письменность. (Наверное, это разрыв шаблона для любителей «Русского мира» – оказывается можно говорить на русском и любить его, но жить отдельно от Москвы в союзе с европейской Литвой и Польшей).

Именно в этой Руси появилась первая печатная христианская литература и первая печатная Библия на ЦСЯ.

Именно в этой Руси процветали университеты, и люди любили и ценили образование.

Именно эта Русь была больше похожа на христианское, просвещенное государство, где люди научились ценить свободу, дарованную Богом, и использовать ее во благо. А не на темную Орду с ханом-самодуром во главе и порабощенными им народами, стонущими под его вонючей пятой. (И не важно, где этот хан сидит – в Сарае или в Москве.)

И именно поэтому к этой Литовской Руси в XV веке захотел присоединиться последний островок свободы у северо-восточных славян – Новгород. Дед Ивана Грозного Иван III, видимо, понимая, чем это чревато для будущего Москвы, выступил против маленького, но гордого Новгорода войной. Он окончательно лишил Новгородские земли привилегий самоуправления, распространив на них власть самодержавия. В знак упразднения новгородского веча вечевой колокол был увезен в Москву, а лидер, если так можно выразиться, проевропейской оппозиции Марфа Борецкая (Марфа Посадница) была сослана в монастырь и, по одной из версий, по дороге удушена. Поэт Сергей Есенин очень тонко, кажется, прочувствовал все напряжение этого события в своем стихотворении «Марфа Посадница»:

Не чернец беседует с Господом в затворе —
Царь московский антихриста вызывает:
«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,
Новгород мне вольный ног не лобызает!»
Вылез из запечья сатана гадюкой,
В пучеглазых бельмах исчаведье ада.
«Побожися душу выдать мне порукой,
Иначе не будет с Новгородом слада!»
Вынул он бумаги — облака клок,
Дал ему перо — от молнии стрелу.
Чиркнул царь кинжалищем локоток,
Расчеркнулся и зажал руку в полу.

Позже Иван III выдал замуж за литовского князя Александра Ягелончика свою дочь, добившись с ее помощью множества выгодных для Москвы решений, направленных на подрыв Великого княжества Литовского.

Словом, именно Великое княжество Литовское намного больше походило на Киевскую Русь Владимира Великого и Ярослава Мудрого. То есть на свежее, бодрое, здоровое и, главное, христианское государство с преобладающим русским населением, которое ценит свободу и умеет этой свободой распоряжаться.

Поэтому Вильнюс, думаю, выбран не случайно…

Есть вот только одно «но» во всей этой истории. Литовская Русь походила на Киевскую. Но она никак не была частью Римской империи на ее излете с развращенными патрициями, погрязшими в содомии и растление малолетних и заменившими подлинную свободу на вседозволенность, а, проще говоря, на обыкновенный разврат.

Так что выбор конца ноября для христианина – и не выбор вовсе.

Если и есть подлинный выбор в этом мире, то это личный выбор каждого человека – быть с Иисусом Христом или против него.

А жить со Христом в сердце можно и в Орде, и в Киевской или Литовской Руси, и даже в Римской империи на ее излете.