Причем вопрос касался не только письма Патриарха УПЦ КП, но и реакции Архиерейского собора РПЦ, который не разразился гневом (или злорадством), не захлебнулся кипящим ядом в адрес «анафемы» – в общем, не сделал ничего такого, к чему мы привыкли и имели право ожидать. Патриарх и Собор «порвали шаблоны» всем – и «своим», и «чужим». И пока общественность растеряно хлопает ресницами и разводит руками, обе стороны еще недавно конфликта, а сегодня уже без пяти минут переговоров дают пресс-конференции, на которых твердыми голосами рассказывают, где они не уступят ни пяди, а где следует присматриваться к новым трендам.

Надо сказать, стоило до этого дожить – посмотреть, как «второе лицо» Моспатриархии митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) защищает честное имя и кристальную репутацию еще недавно «отлученного от Церкви гражданина Денисенко» и «анафематствованного предстоятеля так называемого Киевского Патриархата», а ныне всего лишь «бывшего митрополита Киевского Филарета». Как он распекает журналиста «Интерфакс-религии» за неправильный подбор слов – речи нет и быть не может ни о каком «помиловании» ни в письме, ни в определениях Собора. Речь только о возможности диалога. Но журналисты все переврали – спровоцировали скандал в Украине. В общем, хорошо, что на свете есть журналисты – всегда есть, кого назначить виноватым...

Что ж, не на ровном месте возникла необходимость назначать: реакция околоцерковной общественности оказалась довольно типичной для нынешней Украины – крик «зрада» исторгся из многих глоток почти рефлекторно. Имело место также некоторое злорадство со стороны представителей УПЦ (МП) – что, мол, свидомые, побежал ваш патриарх-раскольник каяться в Москву. В общем, был смысл срочно собирать пресс-конференции.

Можно было бы предположить, что ради этого и был затеян весь сыр-бор. Обманули Патриарха. Наобещали с три короба — он и поверил. А потом Интерфакс взял и написал то, что написал. Какая разница, что потом сказал митрополит Иларион? И какая разница, что именно написано в письме – все равно читают и копипастят не письмо, а новость с Интерфакса. Курок спущен. «Зрада» покатилась по умам. И никакие пресс-конференции ее не остановят — спинной мозг актуальнее головного.

Но на это, может, и был расчет? Ложечки, конечно, найдутся – а осадок останется. Но даже если в Москве рассчитывали таким образом пошатнуть авторитет Патриарха Филарета, сила, вложенная в удар, несоразмерна результату – и это было слишком легко предвидеть. По многим причинам, среди которых, впрочем, вы не найдете главной – нашей готовности верить «своим» прежде «чужих».

Патриарх Филарет, судя по всему, пережил несколько не самых легких дней в своей жизни – убедившись в том, что кем бы ты ни был, что бы ты ни сделал, какую бы репутацию ни сколотил, в тебя ткнут натруженным указательным как в «предателя» по первому же свистку. Свои ткнут – ладно бы чужие. И по свистку из Москвы – ладно бы из глубины собственной души.

Но вот что интересно: тон «зраде» задали украинские политические круги. И я подозреваю, что, кроме желания попиартиться на подвернувшейся «зраде», в этих криках есть толика искренности: благодаря Патриарху сюжет становится нестандартным. А людям, которые выучили свои роли и срослись со своими амплуа, это совсем ни к чему. Полярное разделение и непримиримая борьба «Украинской Церкви» с «московскими попами» — была удобной и выгодной для многих политических клоунов. И вот, отнимают любимую цацку... Ну, разве не «зрада»?

Скажу сразу, чтобы всех успокоить: нет, цацку не отнимают. Никуда она – увы – не денется. Просто ее попробовали сделать чуть менее примитивной. Но клиент, по всей видимости, не дорос до более сложных игр – и это принципиальная позиция.

Но не обязательно же «зрада». Главной эмоцией было все же искреннее недоумение – до растерянности. Зачем он это сделал? Как мог писать в Москву? Разве он не знает, что МП – это филиал Кремля? Разве он не знает, что снова обманут? Всегда ведь обманывали. Как можно быть таким наивным?

Вот как раз наивность – последнее, в чем лично я стала бы подозревать Патриарха Филарета. Об РПЦ и МП он знает побольше и получше нас с вами – он вскормлен и взрощен в этой структуре, он принадлежал к ней, причем в те времена, которые не чета нынешним.

Версий «почему» было высказано множество. От совершенно конспирологической – что КП, как «проект КГБ» решили «свернуть» и дали «агенту Антонову» соответствующую отмашку. До совершенно византийских – что все это интрига претендентов, делящих патриарший престол при живом Патриархе, и на Соборе они просто представляли «стартапы» императору, от которого все зависит. Архиепископ Тихон разыгрывает карту царственных останков и революции в целом – тема очень болезненная, говорят, для Путина. Митрополит Иларион развивает «украинский фронт» — что для Путина, как вы понимаете, тоже не прогулка выходного дня.

Какими бы экзотическими ни были версии, скажу, не краснея: перемога, товарищи. Даже те, кому мила версия про «агента Антонова», должны со мной согласиться: ведь «проект», совершенно очевидно, перерос замысел и имеет все шансы пережить своих творцов. Это, кстати, ответ и тем, кто склоняется к версии о том, что Патриарх Филарет испугался, узнав, что на Соборе будет рассматриваться вопрос автономии (ему могли сказать – автокефалии) УПЦ (МП). Пугаться он мог пять лет назад. Теперь же репутация Москвы в Украине настолько подмочена, что любой ее дар будет воспринят публикой исключительно в качестве троянского коня. В то время как репутация Патриарха Филарета и влияние его Церкви в обществе как никогда высоки.

Впрочем, имидж – как мы могли убедиться – ничто, жажда «зрады» — все.

Даже если имела место примитивная попытка дискредитации лично Патриарха Филарета (и даже если бы она удалась) это ничем не помогло бы УПЦ и Моспатриархии. Все по той же причине: творение переросло своего творца. УПЦ КП – уже давно не «Церковь одного Филарета». И подобные информационные диверсии не заставят тех, кто принадлежит к этой Церкви или ей симпатизирует, ни разочароваться в Киевском Патриархате (даже разочаровавшись в конкретно взятом Киевском Патриархе), ни, тем более, очароваться Патриархатом Московским.

Так зачем же он «подставился»? Зачем это было человеку, который, наконец, достиг своей цели – доказал жизнеспособность своего проекта и своими глазами видит упадок оппонента? Наконец, он же не мог не учитывать политического требования момента. Как он мог протянуть руку врагу и затеять какой-то мирумир?

Истинные намерения говорящих вы всегда найдете прямо в их словах: Патриарх нарушил некие правила игры, по которым у нас есть «домашние враги» и никакого «мирумира» быть не должно. Враги эти не в Москве, а тут, в Украине — «московские попы», с которыми, судя по риторике, никаких переговоров быть не должно. Тлеющий фитиль гражданского конфликта держит публику в тонусе и отвлекает от главного вопроса философии — «где деньги?».

А ведь вопрос единства украинского Православия, и вопрос канонического статуса Украинской Церкви придется решать – рано или поздно. И если мы сами этого делать не будем, это снова будут делать за нас. И если есть возможность сейчас – когда силы, наконец, соразмерны – сделать какие-то шаги, то почему нет? Конечно, они не приведут нас к единству и автокефалии прямо завтра. Но Церковь может себе позволить мыслить веками, а патриархи, соответственно, могут (и даже должны) выстраивать стратегии с учетом долгой перспективы. Отказ от языка проклятий и – главное – совместное богослужение (пускай, эпизодическое – но это прецедент) – колоссальный шаг вперед по сравнению со всем тем, что было до сих пор.

Наконец, договариваться имеет смысл потому что «церковные каналы» были и остаются последней ниточкой, связывающей враждебные стороны, когда все остальные ниточки – дипломатические, культурные и даже экономические – оборваны. Папа Римский мог пожимать руку президенту Кучме, когда любой другой европейский лидер побрезговал бы. Архиепископ Кентерберийский мог приехать в Москву после того, как британский премьер в своей речи отхлестала Путина по щекам. Наконец, владыки УПЦ КП смогли приехать в Москву, отслужить там литургию и вернуться невредимыми, несмотря на то, что происходит между Украиной и Россией.

Когда все связи между Банковой и Кремлем прервутся, связь между Чистым переулком и Пушкинской может окрепнуть, потому что все равно придется как-то разговаривать и договариваться. Всегда есть о чем. И если раньше Патриарх Филарет не рассматривался в качестве канала «экстренной связи», то теперь он может им стать. УПЦ (МП) слишком очевидно дискредитировала себя, слишком откровенно представляет интересы Москвы в Украине. К ней просто больше не прислушиваются.

Большинство комментаторов сходится на том, что «Патриарх Филарет рискнул своей репутацией», и взвешивает, стоило ли рисковать. Его Церковь, наконец, стала «духовным центром» для украинцев, пользуется наибольшей поддержкой как со стороны населения, так и власти. Приходы переходят в УПЦ КП, а не из УПЦ КП. В общем, зачем ему «прогибаться» перед Москвой? Ведь, как говорил д’Артаньян, и здесь плохо поймут, и там плохо примут.

Надо сказать, за это мы его и любим – за умение и готовность совершать ходы, которые в данный момент игры мало кто понимает и/или считает слишком рискованными. Так что Патриарх не «рискнул» репутацией — он ее подтвердил. А кроме того, репутация Патриарха Филарета не пострадает. Обещаю. И потому, что репутация его – в определенном смысле – почти безупречна, и потому, что удар слабоват, и потому, что опыт с определенного момента становится уже не столько «лучшим учителем», сколько надежнейшим гарантом. Во всей условной сборной Кремля и Моспатриархии нет игрока такого уровня и масштаба, как нынешний Патриарх Киевский. Игрока, который, с одной стороны, хорошо знает своего противника – знает, потому что «сам плавал», — с другой, имеет надежный тыл и крепкие запасные пути в виде небывалой до сих пор поддержки в Украине.

Жест Патриарх Филарета – вовсе не жест слабого, как пытаются нам «подать» некоторые из заинтересованных лиц. Напротив, это жест человека, не сомневающегося в своей силе. Он не просит – он предлагает. Учитывая то положение, в котором очутилась УПЦ (МП), да и ее московские кураторы – это даже благородный жест. Да, он в почтенном возрасте, в котором – как намекают оппоненты, — «пора и о душе подумать», но он в очередной раз демонстрирует, что «мысли о душе» не мешают делать дела. Изворачиваться, поясняя публике свои действия и слова, приходится его оппонентам. Это для них он перестал быть «анафемой» и стал «бывшим митрополитом Киевским». Это они, объясняя свое срочное согласие на диалог, говорят, что «анафема работает», раз Патриарх Филарет выражает готовность разговаривать. Это они предоставили свой храм для совершения богослужения «КП-шным» владыкам и причастились с ними после всех уверений в «безблагодатности». Патриарх же Филарет никогда и не отрицал, что готов входить в молитвенное и евхаристическое единство, считать РПЦ братьями, что готов разговаривать, создавать комиссии – при условии, что это будет диалог об автокефалии Украинской Церкви. Что он в очередной раз и повторил на своей пресс-конференции.

Конечно, положение Патриарха Филарета вовсе не такое неуязвимое, как можно подумать. Широкий жест в адрес РПЦ может – хотя бы отчасти – быть следствием осознания того, что со стороны Константинополя ему – во всяком случае, лично — ждать нечего. В окружении Вселенского Патриарха не скрывают, что Патриарх Филарет для них слишком токсичная фигура. А Патриарх Филарет, в свою очередь, не готов отказываться от куколя. Во всяком случае, не в этой жизни. На Фанаре дали понять, что могут подождать, пока «эта жизнь» подойдет к концу. Но Патриарх – человек действия, а не ожидания. И если для Вселенского Патриарха Украина – слишком большой кусок, которым он боится подавиться, то можно перевести взгляд со Второго Рима на Третий. Вселенскому Патриарху ему предложить нечего, зато Патриарх Московский сам не в положении отказывать. Во всяком случае, так, как он мог это делать до войны.

И в том, что Патриарх направил свое письмо не в Киевскую митрополию, а «через голову» митрополита Киевского прямо в московский «руководящий центр», следует видеть «сигнал». УПЦ (МП) демонстративно вытесняется за рамки события: переговоры, если будут вестись, то напрямую между Киевским и Московским престолами. Без посредников. Отсылая письмо, Патриарх знал наверняка, что Собор примет его всерьез – впервые за всю историю. Нет, конечно, никто не побежит, теряя тапочки, давать автокефалию. Но лед непременно тронется.

Вообще, рассматривать всю эту историю, согласно хронологии, нет смысла. Вначале было слово – письмо Патриарха Филарета. А все прочее – все события Собора – в свете этого события оказываются к нему виньеткой. Включая изменения к Уставу РПЦ касательно УПЦ (МП) (которые многие считают сомнительными). Как отметили российские коллеги, даже визит Путина на Собор в этот раз оказался второстепенным на фоне украинского вопроса. Фигура Патриарха Филарета затмила президента РФ. То, что этот Архиерейский собор не обещал ничего серьезнее рассмотрения статуса царственных останков, само по себе несет на себе печать тщательной подготовки: украинский вопрос «выстрелил» на Соборе внезапно – значит, это было кому-нибудь нужно. Кому-нибудь в руководстве РПЦ, которое над этим поработало на славу.

Надо сказать, игроки стоят друг друга, и у них больше общего, чем мы могли бы подумать (и, возможно, чем нам хотелось бы думать). Патриарх Филарет не выдумывает ничего нового – он строит УПЦ КП на тех же принципах, на которых пытается строить РПЦ Патриарх Кирилл. Просто у Патриарха Киевского лучше получается: Патриарху Филарету удавалось и удается воплотить тот идеал «национальной Церкви», который «проваливает» Патриарх Кирилл. Патриарх Филарет строит свою церковную политику, в то время как Патриарх Кирилл вынужден идти в кильватере политики Кремля. Глава УПЦ КП гнул свою линию всегда, при любом президенте – при «многовекторном» Кучме, при украинофиле Ющенко, при русофиле Януковиче, — и оставался при этом величиной постоянной, в то время как Патриарху Кириллу постоянно приходится сверять свои часы со Спасской башней.

Протянуть руку Москве в данный момент со стороны Патриарха Филарета — это жест сильного. В том, что эту руку примут – и, пожалуй, уцепятся за нее – Патриарх мог не сомневаться. Это для Вселенского Патриарха и греков он токсичная фигура. А для Москвы вообще нет такого понятия как «токсичность» — есть только требование политического момента. Будучи сам родом из СССР, пробыв немало времени частью советской церковной номенклатуры, Патриарх Филарет, вероятно, догадывается (или прекрасно понимает), что «чужой» и «свой» в Москве (и церковной, и светской) — категории не абсолютные. При необходимости они ловким движением руки меняются на противоположные. Что уже завтра российский и украинский президенты (не эти, так следующие) могут целоваться взасос. Но если им можно, почему нельзя патриархам? Объединились же РПЦ с РПЦЗ – а между ними тоже было много интересного. И все только потому, что конъюнктура поменялась. Что это стало кому-нибудь нужно.

Так, как она, не исключено, меняется сейчас в отношении Украины. Возможно, не только Моспатриархия, но и Кремль подумывает, как бы выпутаться из украинской петли – и надеется, что примиренчество на церковном направлении в этом деле поможет. И если еще вчера было выгодно пугать мир украинскими «раскольниками-боевиками», то сегодня ситуация поменялась: то, что называли «расколом» в Украине из явления маргинального становится национальной тенденцией. Следовательно, пора менять риторику — переставать бороться и пытаться возглавить. Ну, ладно, возглавить вряд ли получится — хотя бы просто поучаствовать.

Политика – в том числе на церковном поле — это игра. Иногда большая – когда играют люди крупного масштаба, способные обдумывать свои комбинации хотя бы на два-три хода вперед. Но последнее время — все больше «разборки», потому что играет, преимущественно, вчерашняя шпана, настроенная на «урвать кусок». Патриарха Кирилла, воспитанного во времена большой политики, такие фигуры и проекты, как Патриарх Филарет и УПЦ КП, не могут не зачаровывать – в глубине души. Хотя бы потому, что Патриарх Филарет свою «Украинскую Церковь» выигрывает (по крайней мере, в этом раунде), в то время как сам Патриарх Кирилл свой «русский мир» почти проиграл. Несмотря на то, что на старте расклад сил выглядел совсем иначе.

Все, что теперь может сделать РПЦ для сохранения своих позиций в большой игре, – постараться заключить если не союз, то хотя бы временное перемирие. Моспатриархия и лично Патриарх Кирилл отчетливо чувствует, как кремлевский ковер уходит из-под ног, а никакой другой опоры он не имеет. Ставки высоки. Настолько, что можно забыть об «анафемах» и «расколах» и вместо этого «включить миротворца». И если кто и рискует в этой – новой – игре, то это Патриарх Кирилл, а не Патриарх Филарет. Который в любой момент – как он делал это до сих пор – может выйти из диалога (или вовсе в него не входить), объяснив это тем, что Московский Патриархат недоговороспособен, потому что несамостоятелен в своей политике и решениях. Т.е. сказав нам то, что мы и так знаем.

Но он честно пробовал – мы же видели. И, кстати, не только мы. Греков тоже касается.