Путин, «Л/ДНР» и безмолвное российское христианство
21 февраля российское христианство сдавало, возможно, ключевой в своей недолгой истории экзамен на понимание основ нравственного богословия. И очевидным поводом для него служило признание Россией легального статуса сепаратистских так называемых «Донецкой и Луганской народных республик».
Было кристально ясно то, что Кремль шел на повышение ставок. А пресловутое «поддержание мира» на территориях «ДНР» и «ЛНР» штыками российской армии не сулило ничего, кроме смертей, крови и слез. Понимание этой перспективы должно было еще сильнее выкристаллизоваться на следующий день, 22 февраля, когда президент РФ В. Путин заявил о признании «ДНР» и «ЛНР» в «старых» границах Донецкой и Луганской областей соответственно, а Совет Федерации разрешил ему применять войска за границей. Одна страна готовится напасть на другую.
Банально, но все же: момент истины
Достаточны ли были все вышеперечисленные информационные поводы для выпуска российскими конфессиями заявления или хотя бы официального комментария? Оказывается, нет. Для львиной доли тамошних религиозных организаций события 21-22 февраля имели исключительно политическое значение, и богословско-нравственное измерение фактов конфессии не интересовало.
Возглавляла строй равнодушных конфессий, конечно, Русская Православная Церковь – религиозная организация, которая официально не окормляла Крым и Донбасс, хотя ранее и не препятствовала «отпускным поездкам» российских клириков в «ДНР» и «ЛНР» для легитимизации действий пророссийских боевиков. На официальном сайте РПЦ за период 21-22 февраля вы не найдете официального комментария конфессии на тему признания Кремлем псевдореспублик. Вместо этого имеются новости об организации в Волгодонской области штаба по оказанию помощи беженцам с Донбасса (интересно, по какой же причине появляются эти «беженцы»?), оказании им помощи уже со стороны Ростовской епархии, создании аналогичного штаба в Курской епархии и помощи беженцам силами Воронежской митрополии, а также 2 аналогичные новости за 22 февраля.
Что же касается интеллектуального и духовного лидерства Патриарха Кирилла, то его хватило лишь на банальное поздравление российских олимпийцев (20 февраля) и помощника Президента РФ Игоря Левитина с 70-летием (21 февраля). Ни на что большее величественный колосс РПЦ не решился.
Информационная политика немногочисленных российских протестантов тоже вызывает серьезные вопросы. В Российском объединенном Союзе христиан веры евангельской (РОСХВЕ) – конфессии, чей лидер Сергей Ряховский всегда высказывался in line с позицией государства Российского, – до 20 февраля активно «молились о мире и выражали готовность помогать беженцам». Как и в случае с РПЦ, публикации не содержали даже намека на причинно-следственную связь между милитаристской политикой Кремля и появлением беженцев. После 20 февраля публикации отсутствуют.
Впрочем, разве можно что-то ожидать от конфессии, высшее руководство которой с радостью восприняло аннексию Крыма и поддерживало тезис РПЦ об угнетении свободы вероисповедания в Украине? Тогда возьмем, к примеру, политически более умеренную протестантскую конфессию – Российский союз евангельских христиан-баптистов (РС ЕХБ). Последняя новость на его исключительно неудобном сайте датируется 17 февраля и призывает к молитве о мире от имени Евро-Азиатской аккредитационной ассоциации (видимо, призывать к миру и согласию больше в конфессии некому). Исходя из информации на веб-ресурсе, в мире после 17 февраля не произошло ничего важного, на что бы стоило обратить внимание. Стена падает по плану.
Обзор сайтов Евангелическо-лютеранской церкви России, Евангелическо-лютеранской церкви Европейской части России, Российской церкви ХВЕ-пятидесятников и Церкви Адвентистов седьмого дня доказал игнорирование этими конфессиями гуманитарных, этических и богословских последствий признания независимости «Д/ЛНР». В защиту угнетенных никто не выступил.
А что могло бы быть?
Предполагаю, что во время откровенного разговора на кухне российский православный/католик/протестант признался бы, что действия В. Путина никак не способствуют миру между Россией и Украиной. Что введение российских оккупационных войск – это путь к тысячам смертей и, возможно, масштабной войне. Что признание «Л/ДНР» в рамках их «украинских» границ – это de facto объявление войны, готовой разразиться в любую секунду.
Все это – пространство, в рамках которого у политического и нравственного богословия давным-давно выработаны концепции и ответы на постоянно повторяющиеся кризисы. И, если сформулировать общий, основанный на прошлом христианском опыте, знаменатель, то вырисовываются гипотетический (?) контур реакции российского христианства на милитаристские инициативы Путина и его ненасытных друзей:
- Мы осуждаем любую военную эскалацию необоронного характера.
- Мы не поддерживаем введение российских войск куда-либо, поскольку эти действия, вне сомнения, приведут к ранениям, увечьям и смертям (преднамеренно и непреднамеренно).
- Мы заявляем, что любые военные действия, не связанные с обороной от действий агрессора, противоречит христианским ценностям и нравственному фундаменту, заложенному в Библии.
Такое заявление, которое, по выражению протодиакона А. Кураева, «примиряло и осаживало боевые страсти», свидетельствовало бы о приоритете библейской этики в религиозной практике российских христианских конфессий.
Однако страх, старательно подпитываемый ФСБ и другими силовиками с 2014 года, победил, и ныне на манеже безмолвные религиозные организации, не способные на подвиг митрополита Филиппа II, известного обличением злодейств опричников царя Ивана Грозного. Ведь – с точки зрения, как минимум, РПЦ, РОСХВЕ и РС ЕХБ – намного проще работать с нетребовательными беженцами, нежели противостоять кремлевскому голиафу. То есть, гасить пожар, а не отобрать у поджигателя бензин.
