"Важно понять главное: сегодня церковь находится в конкуренции со многими социальными и культурными институтами за то, чтобы быть фактором единения"

— По вашему мнению, какие события 2009 года оказали наибольшее влияние на религиозную среду Украины?

— Мы не можем знать, какие события объективно были наиболее влиятельными, потому что для этого нужно знать будущее. Возможно, в этом году родился выдающийся религиозный деятель, который изменит историю Украины.

Но из того, что мы с очевидностью знаем, наибольшее влияние на религиозную сферу в Украине оказал Патриарх Московский Кирилл. Мне кажется, что его доктрина Русского мира опаснее, чем это осознается сегодня. Украинская элита несерьезно отнеслась к доктрине Русского мира, подумав, что всем очевидна утопичность и ошибочность этого проекта. Но эта доктрина имеет очевидное влияние. Политический смысл доктрины следующий: «Украина сделала колоссальный вклад в империю, фактически украинцы были среди творцов империи, хотя и не всё было удачно. Сейчас же украинцы попробовали жить сами и попробовали самостоятельно принимать участие в делах мира. Но «украинский проект» оказался неудачным, никто на Западе не хочет видеть Украину успешной. А вместе Россия и Украина смогут соревноваться с Западом». И в Украине есть спрос на такого рода идеи.

Патриарх с доктриной Русского мира апеллирует к российскому фактору, к украинским россиянам. Украинский национализм 1990-х годов не был враждебным к россиянам, которые живут в Украине, не отделял их от общества. Но с другой стороны сами украинские россияне не отделялись так, как они выделяются в настоящий момент. В 1990-ые организации украинских россиян находились на маргинесе. А теперь россияне Украины становятся самостоятельной реальностью. Украинские политики, та же Партия Регионов, уже побаиваются, осознавая, какой джин выпускали из бутылки этой темой российского фактора в Украине. И потому в Крыму отдают инициативу другим организациям – Российской общине Крыма. А вот Патриарх ничего не боится. Он, напротив, хочет расшатать ситуацию в Украине. Он сознательно апеллирует к россиянам Украины.

Мы не знаем, насколько большое влияние доктрина Русского мира патриарха Кирилла окажет на Украину, но мы видим, что эта доктрина сознательно направлена на то, чтобы такое влияние было. Этот фактор может очень серьезно дестабилизировать ситуацию в Украине.

Мы не знаем, какими являются «домашние планы» патриарха, насколько он серьезно ставит «священство» над «царством». Но то, что он в Украине делает своей доктриной Русского мира, - это не невинная вещь. Это серьезнее, чем явствует из обсуждения в Интернете и СМИ.

Следовательно, для Украины патриарх Кирилл и его доктрина «Русского мира» - это главное, что произошло в 2009 году.

— Если мы уже определились с тем, что доктрина патриарха Кирилла, – это главное, что было в 2009 году, то возникает следующий важный вопрос. Оказались ли Украинское Государство, украинские Церкви, украинские православные Церкви готовыми к новому лицу Московского патриархата?

— Ясно, что Украина сегодня – это легкая добыча. Даже несколько лет назад патриарх и его доктрина не были бы такими опасными. Но в настоящий момент – хаос. В настоящий момент все внимание политиков приковано лишь к конфликту элит. Консолидации нет, а изменников – полно. Государство даже не формулирует, каким образом оно может ответить на доктрину Русского мира.

Ну а Церкви удивили. Церкви как-то аж закоченели перед патриархом. Церкви оказались не то, что неготовыми, а парализованными.

— Существует ли надежда, что в 2010 году, после Президентских выборов, Украинское Государство и Украинские Церкви начнут поиск альтернативной доктрины?

— Думаю, после выборов мало что изменится, независимо даже от того, кто будет Президентом. Чтобы отвечать доктрине патриарха Кирилла, в Украине должно было бы быть государственное проектирование. То есть проектирование в культуре, в политике. Государственное проектирование вообще: какой будет Украина в 2015, 2020, 2025 году... Хотя и существуют соответствующие институты стратегических исследований, но нет интереса к государственному проектированию в этих институтах. И нет общественного спроса на такое проектирование. И очень трудно представить, как бы это проектирование могло быть реализованным при нынешних условиях хаоса. Поэтому при самом лучшем развитии событий в 2010 году должна была бы быть возвращена политическая управляемость. Речь идет не о подавлении демократических свобод. Речь идет о том, чтобы вернуть управляемость государственным аппаратом, создать проект экономического развития, проект сохранения государства.

Важно осознавать: то, что происходит не на сакраментальном уровне, а на уровне социально-религиозном, – это все существенно зависит от того, что происходит в стране вообще, в политической сфере. Например, реализация замысла о Единой Поместной Православной Церкви зависит напрямую от того, что происходит вообще со страной. И если по стране разъезжают дьячки и говорят: «еще три года потерпите, все будет хорошо, уже чепуха осталась; не продавайте Русь, мы скоро это дело прикроем», то ни о какой единой Церкви не может идти речь.

— Очевидно, что было бы интересным появление альтернативных концепций, которые могли бы соревноваться за влияние с концепцией Русского мира. Можно ли ожидать развития таких концепций со стороны украинских церквей?

— Украинские церкви не смогли еще до конца разработать киевскую идею и захватить ею массы. Или хотя бы сделать эту идею такой, чтобы ею можно было захватить народ. Но это дело не безнадежно. Есть одно важное обстоятельство: в Украине ясно осознают, что для спасения христианину не нужны ни концепция Русского мира, ни Киевская идея. Но если Церковь выходит навстречу обществу, то она начинает богословствовать социально. Ведь Церкви не безразлично, каким будет общество до конца дней этого мира. Поэтому Церковь хочет изменять все общество, и тогда Церковь думает, с чем ей обращаться к людям. И социальные идеи Церкви нельзя заменить какой-то политической концепцией, немного подслащённой церковным жаргоном. Нельзя заменить социальную теологию политическими текстами, которые замаскированы несколькими цитатами из Писания или Патриарха.

Позитивные изменения заметные в официальных документах УАПЦ, других украинских Церквей. Но нужно было бы чтобы появились выдающиееся социальные теологи.

И можно надеяться на появление новых выдающихся богословов в России. Но Россия прилагает усилия, чтобы такие богословы у них появились. У них есть менеджерские решения относительно подготовки кадров, относительно научной работы вокруг «Православной энциклопедии». В Украине необходимо подумать, как подготовить почву для появления собственных выдающихся теологов. Это возможно сделать. Например, сегодня украинское религиоведение ни в чем не отстает от российского. Скорее наоборот. Поэтому необходимо работать.

Интересные социальные учения могли бы родиться в украинских неправославных церквях. Раньше украинские протестанты считали, что Писания достаточно, а все остальное – это ненужная философия. Но сегодня уже есть протестанты в Украине, которые считают, что необходимо думать о месте церкви в обществе, о том, какой должна быть их позиция относительно стремительных общественных изменений.

УГКЦ могла бы создать интересную для Украины христианскую социальную концепцию, которая была бы современной и альтернативной относительно идеи Русского мира. УГКЦ много делает, чтобы ее не воспринимали как Галицкую церковь. Она пытается оправдать собственное существование не только ссылками на традицию, но и доказывая собственную незаменимость для Украины как универсальной христианской Церкви.

Поэтому дело с формулировкой альтернативных концепций не является безнадежным, в 2010 году мы что-то интересное увидим со стороны церквей Украины. Социальная концепция необходима и сама по себе, потому что церкви должны были бы сформулировать доступно для современного культурного человека, как они относятся к глобализации, к кризису, к будущим перспективам.

Авторы концепции Русского мира просто пугают глобализированным миром как миром господства одной Америки. Но нельзя думать, что глобализация тождественна американизации, что глобализация преимущественно является негативным явлением. Глобализация началась давно, еще с появлением печатного станка. Потом человек осуществил кругосветное плавание. Появились газеты. Возникли современные политические нации – с помощью газет. Глобализация давно началась и уже никогда не останавливалась. И потому проект Русского мира неадекватно учит о глобализации, вводит в заблуждение. И ясно, что можно и нужно ожидать появления более реалистичных христианских социальных концепций от Церквей Украины.

— Произошло ли что-то неожиданное в 2009 году?

— Меня удивила одна вещь в 2009 году. Начиная с 1992 года, на протяжении многих лет все социологические исследования в Украине показывали, что людей, которые относили себя к Киевскому Патриархату, больше, чем тех, кто относил себя к Московскому Патриархату. Известно, чем это объяснялось. Это преимущество достигалось за счет людей, которые не являются практикующими верующими и которые относили себя к Киевскому Патриархату (а не к Московскому), описывая собственную идентичность. Когда при опросе из названия УПЦ МП убирали МП, то большинство людей говорили, что принадлежат просто к УПЦ, а не к УПЦ КП. То, что это вопрос идентичности, а не реальной конфессиональной принадлежности, видно из такого примера. В 1995 году в Симферополе было исследование, при котором треть опрошенных указала на свою принадлежность к РПЦ, хотя никакой РПЦ собственно в городе не было.

И вот в этом году одно из исследований показало, что к Московскому Патриархату принадлежит больше, хотя с достаточно небольшим разрывом, но больше. И еще одно исследование показало небольшое преимущество МП над Киевским Патриархатом. Такие результаты необходимо проверять, думать над факторами, которые привели к таким изменениям. При этом первое исследование приводилось в 2008 году, до выборов патриарха Кирилла, а результаты были представлены в марте 2009 года.

Подтвердится ли эта тенденция в будущем? И если подтвердится, то о чем эти результаты нам говорят? Значит ли это, что верующие стали лучше осознавать собственную церковную принадлежность? Ведь ясно, что к МП всегда принадлежало больше людей, чем к КП. Или это связано с ростом влияния российского фактора на Украину? О росте российского влияния мы сегодня говорили. Может именно поэтому большее количество опрошенных начали связывать себя с МП, что идентифицируют себя с промосковскими настроениями? Это предположения, которые нужно проверять с помощью новых исследований.

У нас нет ежегодных исследований, которые проводились бы по одинаковой методике, и можно было бы отследить динамику развития религиозности в Украине. Вот в России такие исследования есть, их проводит Финская Академия Наук, которая интересуется развитием религиозности в России. А у нас исследования разноплановые, и нельзя сравнить 1993 и 2003 годы, 1999 и 2009 годы. Придется работать с результатами разных исследований, и это уже делает объяснение процессов, которые происходят в религиозной сфере Украины, более гипотетическими.

— Вы считаете, что переговоры, которые происходили в 2009 году между православными Церквами Украины, являются бесперспективными?

— Я считаю, что даже в том случае, когда нет надежды на объединение, нужно вести переговоры. Ведь это тот случай, когда процесс не менее важен, чем результат. Если люди будут говорить и смотреть в глаза, то может прийти взаимопонимание. Но уже воспитано целое поколение людей, из которого одни знают, что «это без-благодатные, которые попадут в ад», а другие знают, что «это пятая колонна и потому не может быть никакого разговора».

Таким образом, если разбирать будущее переговоров: какой будет первый шаг, второй, то ясно, что на третьем шаге вроде бы упираемся в стену. Но очень возможно, что эта стена обвалится. Какие предпосылки этого? Я исхожу из того, что большинство украинского общества за то, чтобы была единая поместная Церковь. Во всяком случае тех, кто хочет такой Церкви, больше, чем тех, кто не хочет или является безразличным к этой идее. Это однозначно показывают социологические исследования. И люди, которые желают единой поместной Церкви, есть в каждой из Церквей. Был случай, когда в Косовском районе люди собрались и объявили, что они уже единая Церковь, признают друг друга и тому подобное. Есть общественная потребность в такой Церкви. И очень трудно объяснить верующим УАПЦ и Киевского патриархата на местах, почему они до сих пор не в одной Церкви. И можно сколько угодно говорить о каноничности, но украинцы абсолютно этого не понимают и спрашивают: «Почему у албанцев своя церковь есть, а у нас нет?». И если украинцам вы рассказываете о единстве, которое выше партикуляризма, то возникает вопрос: «Почему же в единой церкви не на эсперанто говорят, а по-русски?». Очевидно, что те, которые критикуют украинский национализм, выступают фактически с позиций российского национализма. И это заметно, очень заметно. И потому единая поместная Церковь в Украине когда-то будет. Единственное, что может воспрепятствовать: если не будет Украины, то не будет единой Церкви. Если же Украина будет, то Украинская поместная Церковь таки появится.

— Что было наибольшим интеллектуальным событием 2009 года?

— Таким событием стало окончательное прощание с теорией секуляризации. В этом году исполнилось 80 лет Бергеру, который был одним из теоретиков секуляризации и сформулировал в своей книге «Священная завеса» ее оперативное определение как процесса, в ходе которого религия оставляет публичную сферу. Серьезные исследователи никогда не говорили, что религия исчезнет. Но теоретики секуляризации говорили, что с модернизацией общества религия оставляет политику, культуру и закрепляется лишь в человеческих душах. И вот в связи с юбилеем Бергера вышло много статей, и даже книжки, в которых практически все исследователи констатировали, что теория секуляризации оказалась неверной.

Смерть теории секуляризации означает, что у социологии религии нет парадигмальной теории. В XIX и XX веках теория секуляризации объясняла, что происходит с религией вообще. Интересно, что Бергер в 1968 году писал: «В начале XXI века религиозные личности достоверно удастся найти лишь в маленьких сектах, которые будут прислоняться друг к другу в сопротивлении секулярной культуре». А в 1996 году он же написал: «Современный мир, за несколькими исключениями, является таким же истово религиозным, каким он был всегда, и кое-где – еще более религиозным, чем когда-то». Теория секуляризации преувеличивала религиозность общества в прошлом. Потому что мы все обычно считаем, что наши предки были намного более набожными, чем мы сами. Между тем, если поднять документы, то окажется, что религиозность была всегда приблизительно одинаковой. Например, в 1800 году в Соединенных Штатах Америки в церкви ходило меньше людей, чем в 1900 году. И это при том, что церковь выполняла важные социальные функции. В настоящий момент религиозные деятели сетуют, что народ мало ходит в церкви, но то же их предшественники писали и в отчетах Синоду до революции. Религиозность значительно не изменяется, изменяются её формы, и то не во всех странах.

— В традиционных обществах религия была общественным институтом, который обеспечивал единение. Способна ли сегодня религия выполнять эту функцию в обществе?

— Религия, и даже Церковь, способна играть роль фактора, который соединяет людей. Такая возможность есть в Украине, и даже есть на Западе. Церковь на Западе оказалась впервые в роли просто Церкви. Раньше было очень сильное увлечение социальным служением, а теперь есть общество, в котором базовые потребности людей удовлетворены. Раньше церковь пыталась быть местом человеческого общения, но в настоящий момент есть много альтернатив. Раньше Церковь была инструментом идентичности, а теперь есть другие способы найти и утверждать собственную идентичность. И процессы «расцерковления» на Западе связаны с тем, что Церковь еще не поняла, что она теперь просто Церковь и ничто другое. Она пытается еще быть и социальным заведением, и культурным клубом. Люди не ходят в Церкви, но прибегают к духовным практикам, таким как медитация. Западные европейцы нуждаются в духовности, но и Католическая церковь, и протестантские церкви не знают, что с этим человеком делать. Они звали человека к вертикальной связи – связи с Богом, но настолько привыкли налаживать горизонтальные связи, что теперь не знают, что с этим делать. Но существуют и США, где церковь выполняет много функций. И есть Мальта, где население демонстрирует последовательное религиозное поведение. В Исландии, на Кипре, в Польше есть последовательное религиозное поведение. Так что возможно все, и нам только потом придется объяснять, почему с религиозностью в Украине произошли именно такие изменения.

Важно понять главное: сегодня церковь находится в конкуренции со многими социальными и культурными институтами за то, чтобы быть фактором единения. Церквям, чтобы продолжать соединять людей, необходимо предлагать такие идеи, которые были бы «конкурентоспособны» в сравнении с культурными идеями и которые были бы интересными для общества.

Киев, 30 декабря 2009 года.

Фотография с сайта еженедельника"Фокус"