Те, кто пристально наблюдает за церковным мейнстримом, иногда теряют из поля зрения периферию. На то он и мейнстрим. Но на периферии нередко вызревают проекты, со временем сильно корректирующие, а то и вовсе меняющие русло мейнстрима.

Об УАПЦ принято говорить как о битой карте. Действительно, раздробленная, показывающая – единственная из традиционных конфессий – отрицательный рост по приходам. Не имеющая яркого лидера, в отличие от «конкурентов» УПЦ и УПЦ КП. Постоянно сотрясаемая скандалами, связанными с гипотетическим «проектом ФСБ» об организованном переходе в МП. Отсутствие жесткой внутренней организации, обеспечивающей дисциплину епископата и клира, единую политику внутри Церкви.

УАПЦ становится все более маргинальным образованием. Но с весьма интересными характеристиками. Причем обе – и ХПЕ УАПЦ(о), руководимая архиепископом Игорем Исиченко, и УАПЦ митрополита Мефодия Кудрякова. УАПЦ(о) пытается быть чем-то вроде образцовой Церкви с насыщенной духовной и интеллектуальной жизнью. Со всем возможным достоинством несущей печать «маргинальности» и демонстративно блюдущей чистоту рядов, помня (и напоминая) о роли «остатка Израилева». Эта роль на сцене истории обычно выглядит вполне достойно. Но имеет одну существенную издержку: психология «остатка» нередко оборачивается фундаментализмом и уже не вынужденной, но принципиальной изоляцией. То есть в этом состоянии нельзя оставаться долго.

Независимо от того, был вывод архиепископа Игоря за штат «заказом Москвы» или результатом конкуренции между старомодными владыками и современным публичным лидером, это событие оказалось точкой, от которой принято отсчитывать время заката УАПЦ. Возможно, как принято говорить, архиепископ Игорь «стал церковным маргиналом», но и УАПЦ рассталась с той толикой здравого смысла, которая делала политику этой Церкви логичной и понятной для окружающих.

По-своему интересен и проект, вынашиваемый в УАПЦ (М), который в просторечии именуют «переходом в Московский Патриархат», а официально — «воссозданием церковного единства». Проект интересен и в первом, и во втором варианте, поскольку в любом случае, какой бы смысл в него не вкладывали авторы, направлен не столько на «сдачу интересов», сколько на расшатывание МП изнутри. По крайней мере, в перспективе.

Мысленно УАПЦ уже поделили. То есть делят, как нетерпеливые наследники — имущество еще живого, но уже много лет на ладан дышащего родственника.

УПЦ КП считает наследство своим. Во-первых, в силу прошлых объединений, которые так и не поглотили УАПЦ полностью, зато стали поводом для взаимного недоверия. Во-вторых, УПЦ КП давно и успешно продвигает себя как носителя «украинской поместной идеи». Именно УПЦ КП теперь – основная сила, противостоящая Московскому Патриархату в Украине и борющаяся за украинскую автокефалию. Присоединение УАПЦ – всей сразу, частями или по приходам – подается публике как вопрос времени. Однако история взаимоотношений слишком насыщена темными пятнами, которые со временем выцветают неохотно: травма искусственного объединения, по мнению верных УАПЦ, развалившего их Церковь, встречные обвинения в сговоре с Москвой, не позволившем создать в Украине единую национальную Церковь, все еще муссируемая тема «странной» смерти первого Патриарха объединенной Церкви Владимира (Романюка), срыв инициативы воссоединения с Вселенским Патриархом, переподчинение приходов с помощью админресурса – список солидный, хоть и неполный.

Не приходится удивляться, что основной конфликт за приходы разворачивается сейчас между УПЦ КП и УАПЦ. Так или иначе, УПЦ КП пытается по кусочку поглотить то, что не удалось получить путем политических решений. Их сила — в умении работать с представителями власти – как центральной, так и на местах, — и харизматичный лидер, умеющий говорить то, что хочет услышать паства, и не только она.

Этого последнего умения сильно недостает руководству УАПЦ. Оно то ли неспособно, то ли просто не считает нужным посвящать «простецов» в свои планы, делиться с ними своими соображениями. Однако прихожане хотят слышать голос епископата. Этот вакуум для них заполняет всегда готовый выйти на публику Патриарх Филарет. Идеи, провозглашаемые Главой УПЦ КП, естественным образом оказываются заразительными и для представителей УАПЦ. Он умеет быть убедительным. Думаю, в 2008-м, когда его упрямство не позволило Украине восстановить единство с Константинопольским Патриархом, он сумел убедить в «ненужности» этого единства не только «своих».

Показательно и то, что с его позицией были вынуждены считаться. В то время как просьбы и попытки УАПЦ восстановить единство с Вселенской Патриархией пропадают втуне уже много лет. Нельзя сказать, что эти попытки политически менее перспективны, чем упрямое желание Патриарха Филарета то ли оставаться Патриархом любой ценой, то ли получить автокефальную Церковь здесь и сейчас. Но их смысл, как и смысл других шагов УАПЦ, скрыт молчанием священноначалия, которое не желает объяснять свои действия перед широкой аудиторией. А может, просто не умеет этого делать.

Довольно непросто развиваются взаимоотношения УАПЦ с УГКЦ в западных епархиях. В целом – по тем же причинам исторических травм и конкуренции за приходы. Только исторические травмы здесь несколько глубже, чем в истории с УПЦ КП. Против сближения с УГКЦ предупреждал своих верующих последний Патриарх УАПЦ Владимир (Ярема). Греко-католицизм со своим византийским обрядом, выраженной украинской традицией и свойственной католицизму экспансивностью и дисциплиной (пускай и сильно размытой в национальных условиях) оказался серьезным вызовом Православной Церкви в этих землях. Даже теперь во многих православных приходах – УАПЦ и УПЦ КП – на Галичине верующие весьма ревниво следят за тем, чтобы никакие веяния католичества не проникали в их церковную жизнь.

Отголоски давнего противостояния православия и «замаскированного католицизма» время от времени слышны то в идее восстановления ставропигии во Львове – против нее восстали представители Московского Патриархата, но между строк протекло то, что эта идея не вызвала никакого энтузиазма и у греко-католиков. Или недавнее прославление гетмана Петра Конашевича-Сагайдачного – защитника православия перед натиском униатов — как блаженного. Прославление это легко было расценить как ответ на прославление Папы Иоанна Павла ІІ, в 2001 году посетившего Украину как «свою» территорию.

Интересный штрих: отношение представителей УАПЦ к греко-католикам теплеет при продвижении на восток. В свое время, когда конфликт между Митрополитом Мефодием и архиепископом Игорем Исиченко был в «горячей» стадии, одним из упреков архиепископу Игорю было подозрение в симпатии к УГКЦ, а возможно, и вовсе в филокатоличестве. В этом, кстати, проявилась еще одна черточка в образе «двух Украин»: если в Западной Украине на первый план выходит конкуренция между украинским православием (неважно даже, какого именно Патриархата) и Унией, на Востоке украинское православие и Уния выступают союзниками в защите своей украинской принадлежности. Например, архиепископ Игорь оказался в числе активных защитников мемориальной доски Патриарха УГКЦ Иосифа (Слипого), ставшей предметом скандала в Харькове.

Но самый серьезный интерес у публики, наблюдающей за развитием церковной ситуации, вызывают взаимоотношения между УАПЦ и УПЦ. Уже много лет муссируются слухи о том, что Митрополит Мефодий вот-вот объявит о переходе его Церкви в Московский Патриархат. По слухам, именно подготовка «сдачи» УАПЦ Москве стала главным поводом конфликта между Митрополитом Мефодием и архиепископом Игорем, что привело УАПЦ к очередному расколу.

Этот раскол действительно сделал УАПЦ довольно беспомощной перед Москвой. Ведь речь шла об отходе от Церкви довольно молодого архиерея, который был чист, по крайней мере, от подозрений в сотрудничестве с советской службой безопасности. То есть на него не было того «досье КГБ», которое было собрано на многих других украинских архиереев и теперь, вполне возможно, превращает их в марионеток. Кроме «чистоты досье», в пользу архиепископа Игоря говорило его умение общаться с публикой и готовность это делать.

Быстрого объединения УАПЦ с Московским Патриархатом не последовало. Даже если это было в планах, что-то помешало. Довольно легко представить себе, что именно. Московские бонзы могут иметь сколько угодно «компромата» на архиереев и помыкать ими, как вздумается. Но переход – даже через покаяние – одного архиерея останется чисто символической победой. Даже если епископат призовет своих верующих завтра воссоединиться с Московской Церковью, это окажется великой любезностью для УПЦ КП, в которую немедленно перебегут приходы вместе со своими священниками, верующими, церковными сооружениями, землями и кассами. Не напрасно слухи о том, что УАПЦ готовит этот переход, охотно подхватывают именно люди, близкие к УПЦ КП.

Возможно, подобный план для УАПЦ и существует где-то на бумаге, пылящейся в архивах Московской Патриархии – это ведомство любит все символическое, в том числе победы. Но у «украинского представительства» есть свое виденье проблемы. Диалог УПЦ и УАПЦ выпадает из поля зрения наблюдателей – они предпочитают предвкушать тот момент, когда за стол переговоров сядут Митрополит Владимир и Патриарх Филарет. Что ж, это и правда будет то еще шоу, я сама готова купить билеты в первый ряд. Но маленькая деталь – это всего лишь шоу, которое, к тому же, вряд ли начнется до того, как будут приняты хоть какие-то договоренности между УПЦ и УАПЦ. Просто потому, что до этого момента Патриарх Филарет не захочет ни о чем договариваться – он слишком уверен в собственных силах, да и УПЦ нечего будет ему предложить, раз она не в состоянии договориться даже с теми, кто имеет волю к диалогу. И еще одно: эти договоренности должны быть максимально далеки от «сдачи интересов». Это должны быть именно договоренности, перспективный компромисс, а не капитуляция. Иначе во всем этом спектакле «преодоления раскола» смысла не больше, чем в бородатом анекдоте.

Что же в таком случае может быть в этих договоренностях, предполагающих «восстановление церковного единства»? Несомненно, признание всех таинств и хиротоний. Скорее всего, должно быть снято требование покаяния, даже чисто символического, сохранены церковная структура и имущество. То есть воссоединение по принципу воссоединения РПЦ с РПЦЗ. Но помимо этого, эти договоренности должны оставить за УАПЦ ее статус сугубо украинской Церкви. То есть вопрос единства с Московским Патриархатом нужно либо разрубить с плеча, либо изящно обойти.

Что возможно только в том случае, если УПЦ «уточнит» свой канонический статус. Что, в свою очередь, возможно только в том случае, если она сумеет достичь внутреннего согласия. Тогда УАПЦ сможет признавать над собой власть Митрополита Киевского – согласно давней традиции, на территории Украины первоиерархом был именно Киевский Митрополит – без упоминания Патриарха Московского. Эта идея может быть реализована как путем присоединения к УПЦ на определенных условиях после «уточнения канонического статуса», так и путем уточнения собственного канонического статуса УАПЦ в структуре Вселенского Патриархата, буде на то согласится Патриарх Варфоломей. В этом случае, УАПЦ в структуре Вселенского Патриархата будет признавать над собой власть старшего владыки на своей территории – Митрополита Киевского, но не власть его «начальника» Патриарха Московского.

Самое интересное, что этот сценарий весьма импонировал не только представителям УАПЦ, ищущим возможности привести в порядок свой канонический статус. Он вызывал живой интерес и у пресловутых «автономистов» из клира УПЦ. Поскольку для них тоже Вселенский Патриарх – единственная разумная альтернатива Московскому, от которого им очень хочется дистанцироваться, но при этом избежать раскола. Неудивительно, что у УАПЦ есть достаточно союзников в рядах УПЦ. Задержка только за Вселенским Патриархатом. В котором, как известно, «украинский вопрос» тоже редко сходит с повестки дня.

Возможно, «греческий» сценарий пока остается единственной надеждой для выхода УАПЦ из тупика, в котором она находится. Недавний Собор УПЦ признал свой канонический статус «оптимальным на данный момент», так его и не «уточнив», а заодно подтвердил свои принципы взаимоотношений с «раскольниками». Что в очередной раз, надо думать, отодвинуло договоренности с УАПЦ.

В восстановлении единства (или даже в прямом поглощении УАПЦ) в данный момент, по всей видимости, не заинтересована и Москва. Как показал недавний Собор, положение Московского Патриархата в Украине и так не слишком прочно, а тут еще Церковь пополнится «националистами», которые потянут УПЦ прочь от Москвы с новыми силами и довольно отчетливыми перспективами. Если когда-то в Москве и санкционировали «воссоединение» с УАПЦ, то, скорее всего, в результате завышенной самооценки — уверенности в том, что сумеют и проглотить УАПЦ, и быстренько «переварить», вычистить оттуда национальные настроения. Но сейчас речь идет о том, чтобы не потерять хотя бы УПЦ, которая тоже постепенно пропитывается этими настроениями.

Поэтому сейчас вряд ли стоит ожидать решительных шагов в плане объединения кого-то с кем-то, какие бы слухи не полнили нашу православную землю. Пришла пора затаиться. Недолго – до сентября. Собрание греческих патриархов вряд ли удержится от слова «Украина». Вопрос только, в каком контексте его используют на этот раз.

Комментарий

Архиепископ Уманский УАПЦ Иоанн Модзалевский:

Переговоры с УПЦ продолжаются уже довольно долго. В общем, они проходят конструктивно, проявляя взаимное желание объясниться. Впрочем, цель переговоров — не улучшение межконфессиональных отношений в Украине, а восстановление церковного единства.

Надо понимать, что полное восстановление церковного единства — это довольно трудная задача. И мы, иерархи УАПЦ, не можем принимать решения самостоятельно, без консультаций и учета мнения клириков и народа Божия.

Главной проблемой объединения является вопрос статуса Украинской Церкви. Мы понимаем, что современный статус УПЦ предполагает достаточно широкие канонические права в рамках Московского Патриархата, понимаем, что ее утвержденный недавно на Соборе УПЦ Устав об управлении — во многих своих аспектах тождественный уставу поместной Церкви.

Однако Собор выявил и другие тенденции. Мы видим, что среди иерархов УПЦ существует довольно отчетливое стремление к сворачиванию канонических прав УПЦ, к возведению ее до уровня экзархата Российской Церкви.

Такие заявления и тенденции не способствуют восстановлению церковного единства. Но все же мы — оптимисты, считаем, что рано или поздно сможем найти компромиссную модель, которая бы учла интересы обеих сторон. Здесь очень важен опыт взаимопонимания между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью. Форма этого объединения не была унизительной для епископата и клириков Зарубежной Церкви. Впрочем, сравнивая восстановление единства между Патриархатом и Зарубежной Церковью, не стоит забывать, что ситуация в них была более благоприятной, чем наша. Верующие и клир Зарубежной Церкви никогда не считали ее отдельной поместной Церковью. Что же касается УАПЦ, то ее верующие изначально рассматривали Церковь, в которую входили, как поместную Церковь украинского народа.

Итак, тенденции к сближению действительно существуют, но их следует оценивать трезво — с учетом сложности ситуации. Не стоит забывать и о другом. В уставе УАПЦ зафиксировано, что она признает особый авторитет в делах веры Вселенского Патриарха. Аналогичные заявления делались УАПЦ и на протяжении последних десяти лет. Поэтому следует понимать, что сближение между УАПЦ и УПЦ может происходить только с благословения и содействия Вселенского Патриарха.

Екатерина ЩЕТКИНА