Сепаратисты хотят построить СССР с религиозным вкраплением – религиовед
Зачем сепаратистам контроль над церквями? Какую роль в идеологии группировок играет православная церковь Московского патриархата? И должна ли Украина как-то контролировать действия церквей Московского патриархата в условиях гибридной войны?
О состоянии религиозных свобод на территориях подконтрольных «ДНР» и «ЛНР» рассказала доктор философских наук и религиовед Людмилой Филипович.
– Насколько мне известно, там сегодня фактически в статусе «государственной» церкви существует одна единственная – Украинская православная церковь Московского патриархата. Все остальные считаются либо сектами, либо религиозными организациями с ограниченным возможностями. Мне известно, что готовится «закон» о свободе совести, о религиозной деятельности так называемой «ДНР». Захарченко сказал, что он признает только 4 возможных религии – это православие, католицизм, ислам и иудаизм. Но поскольку тут протестанты никак не упоминаются, то мы можем понять, что им будет «разрешено». Ну, а главную скрипку будет играть Украинская православная церковь. Сейчас подписана декларация между папой Римским и между московским патриархом, в которой они разрешают существование греко-католической церкви не только на территории Украины (не оккупированных или оккупированных ее районах), но даже на территории России. Пока что никто никак не откомментировал эту новость, но, видимо, «руководителям» так называемой «ДНР» придется пересмотреть свое отношение к греко-католикам в свете этой декларации, которую подписал сам московский патриарх.
– А, по Вашему мнению, зачем идет такой контроль над некоторыми религиями, в чем смысл? Тут нужно усматривать какие-то политические мотивы?
– Не только политические. Любая власть хочет главенствовать, хочет править, она хочет иметь особое влияние на людей. А религия – это один из таких возможных каналов, и очень совершенный механизм, который можно использовать для своих идеологических целей. Как сегодня говорят в так называемой «ДНР», они строят «новый тип государства», он чем-то напоминает, может быть, Советский Союз, но с очень сильным вкраплением религиозного компонента. То есть сегодня православие присутствует в идеологической жизни этой так называемой «республики» во всех возможных и невозможных формах. Интересно, как на этих территориях, где мы всегда фиксировали достаточно низкий уровень религиозности, по сравнению с другими регионами Украины, тем же Западом, людям, которые там остались, навязывают православие.
– То есть в принципе такая религиозность несвойственна жителям Донецких и Луганских регионов?
– Я думаю, что нет. Эти регионы подверглись в свое время политике «выжженной территории», наибольшее количество пострадавших церквей находятся именно там. Запад пострадал не так. То есть высшая советская власть уничтожила фактически религиозную жизнь на этих территориях в наибольшей степени. И поэтому, когда началось религиозное возрождение, то православная церковь там оказалась достаточно слабой и представлена была не очень сильно. Мне известно, что до четверти всех религиозных организаций – это были новые религиозные движения. Если мы сравним эти же показатели с западной Украиной, то там максимум 3 процента этих новых движений.
– Вы имеете ввиду протестантов?
– Нет, не только. Это буддисты, кришнаиты, разные восточные культы, которые пришли в Украину. И потом, если сравнить интенсивность религиозной жизни, то на одну общину на Западе приходится где-то 700 членов церкви. А исследования, которые мы проводили 5-6 лет назад по Донецкому региону дают нам до 4 тысячи прихожан на одну церковь. Поэтому мы можем судить, что религиозная жизнь была не такой интенсивной, как на Западе.
Продолжение в аудиозаписи эфира:
