В рай вам, ребята, не попасть! Зря стараетесь…
Странные я сейчас испытываю чувства. С одной стороны, страшно не хочется, чтобы меня начали укорять в неуважении к чувствам верующих. С другой же, не могу промолчать. Слишком уж грубо было проявлено это самое неуважение, как ни странно, именно церковью, что и заставило меня взяться за эту историю.
Странные я сейчас испытываю чувства. С одной стороны, страшно не хочется, чтобы меня начали укорять в неуважении к чувствам верующих. С другой же, не могу промолчать. Слишком уж грубо было проявлено это самое неуважение, как ни странно, именно церковью, что и заставило меня взяться за эту историю.
Вот в кратком изложении история, которая всякого нормального человека не может не потрясти.
Вы помните, конечно, какой в городе поднялся ажиотаж, когда сюда привезли для поклонения и молитвы мощи Св. Пантелеймона, которые, как известно, приносят страждущим исцеление. Правда, и тогда мне показалось странным то, каким образом об этом событии извещала церковь, или, может быть, и не церковь, а те, кто занимается пиаром на религии. Не буду сейчас называть ничьих имен – и так ясно, о ком идет речь, и кто мог отрекламировать святой поезд в стиле какого-нибудь варьете или рок-концерта – «Впервые в Одессе! », — дескать, спешите увидеть, количество билетов ограничено.
Так вот, в первые же день поклонения одесской паствы святым мощам, когда к собору выстроилась длиннющая очередь, попасть в храм попыталась одна из горожанок в сопровождении тяжело больного ребенка. Она обратилась к стоящим впереди с просьбой пропустить ее с девочкой, которая не в силах долго стоять, вне очереди. Сердобольные земляки, как и следовало предполагать (мы только на словах – сплошь добряки), ответили ей отказом. Однако она, возвратилась в храм через несколько дней, когда ажиотаж спал, нашла кого-то из священников и попросила разрешить болящей дитяти, в виде исключения, приложиться к целительному ковчегу индивидуально. Батюшка выслушал ее и – не поверите! – задал вопрос: «Сколько ты за это можешь заплатить». Женщина, у которой в кармане было негусто, вытащила пятьдесят гривен и протянула «кассиру в рясе». В ответ она услышала такое, что до сих пор повторять не хочет. «Нищенку», послали куда подальше (сказав что чуть ли не проклянут), и она в слезах удалилась прочь. Возможно, оскорбленная в лучших чувствах, она не стала бы поднимать шум – мало ли на свете бывает хамов, сан священника не гарантирует везде и всюду высокой моральности. Возможно… Но ребенок! И возмущенная мать отправилась в другой храм, решила исповедаться и тем самым очистить душу от ненависти к бездушному попу. Как, вы полагаете, встретил ее исповедник? Тоже обхамил, заявив, что она своими росказнями (это на исповеди-то! ) пытается дискредитировать православную церковь Московского патриархата.
Тут уж женщину взяло за живое! Истинная верующая, которая немало времени проводила в молитвах, прося милости Божьей, готова была, честно говоря, проклянуть вероотступников, удобно пристроившихся под крышей Матери-Церкви. Что она сделала? Отправилась в Епархиальный офис и рассказала о вопиющем, как ей показалось, поведении святых отцов. Что услышала в ответ? Не буду повторять в подробностях. Скажу только одно. Ее опять обвинили в неуважении к церкви и пригрозили карами небесными.
Итог этой тоскливой истории таков. Девочка так и не получила небесного заступничества от Св.Пантелеймона – разве что он каким-то чудом узнает о ней, поможет больному ребенку и призовет к ответу чинуш в рясах. А женщина твердо заявила, что больше в церковь – ни ногой. Будет молиться дома, там, где между нею и Небом не будет стяжателей-посредников.
А теперь спроецируйте то, что я рассказала, на странную картину заседания бюджетной комиссии горсовета, которая вчера утвердила – отдельной строкой – среди бюджетных затрат города средства на содержание Спасо-Преображенского собора. Когда я, естественно, удивленная этой нелепостью, спросила коллег, помнят ли они о том, что у нас церковь отделена от государства, ответ был таким. Мол, собор — это еще и объект культурного наследия, городская достопримечательность, включенная во все туристические маршруты, а потому церкви нужно помочь. Когда же я поинтересовалась расшифровкой нелепого пункта бюджетной росписи, спросила, на что конкретно предполагается тратить денежки, услышала – «оплату коммунальных услуг, зарплату».
Тут я, простите, онемела. О каких зарплатах идет речь? Чьих? Клира? Уборщиц храма? Старосты? Не знаю кого еще? Неужто бюджетную комиссию сподвигла на этот коррупционный( по другому и не назовешь, ведь собор не является коммунальной установой, не числится у города на балансе) подвиг епархия? А может быть, — те, кто, начисто позабыв о том, что в Одессе, в Свято-Пантелеймоновском мужском монастыре, давным-давно хранится ковчег с частицей мощей того же святого, превратили сугубо интимный церковный акт, обычно сопровождавшийся крестным ходом и только, в подобие шоу. А оно, если судить по отношению служителей УПЦ МП к страдающей недугами девочке, никакого отношения ни к святости, ни к нравственности не имело. Что ж, Господь им судья. А достойную отповедь прихожанам из нашей бюджетной комиссии – я уверена в этом – должны дать горожане. Хватит водить одесситов за нос.
P.S. Знаю, что об парадоксальном решении бюджетной комиссии одесситам уже известно. Но сочла нелишним поговорить о происшедшем подробнее. Думаю, нам нужно извлечь из того, что случилось поучительный урок. Кстати, известно ли вам, друзья, что город содержит небедный Спасо-Преображенский собор уже шесть лет? Неплохо, правда? Особенно во время войны.
Анна ПОЗДНЯКОВА
