Я – мама.
О фартук вытерев руки мыльные,
Звоню на войну я сыночке по мобильному.
Дитя не берёт! Приедет, − огрею веником!
«Его отпевают», − слышу ответ священника…


Я – батюшка.
Я собор свой открыл под госпиталь
И сам в нём служу медбратом, помилуй Господи!
Слова для души, что чреву – пуд каши гречневой:
За это крестил поэта я, пусть и грешен он...


Я – просто поэт.
Я тоже стою под пулями.
Кишка, хоть тонка, как лирика Ахмадулиной,
Но всё ж не настолько, чтобы бояться красного:
Нужнее стихов сегодня – мешки с лекарствами…


Я – старый аптекарь.
Мне бы – давно на пенсию:
Сидеть и блаженно пялиться в ящик с песнями.
Но кончились бинт, и вата, и маски вроде бы:
Начальник, пришли термальной воды для Родины!


Я – Родина.
Я ребёнок − и сплю калачиком.
Назначенный государством, ко мне палач идёт,
Из недр моих вырыв мрамор себе на логово:
Налоговой сдал налог он, но Богу – Богово.

Я – Бог.
И я тоже − Папа. Сынок Мой Ласковый
У дауна в классе детский отнял Калашников.
Сказал, мол: «Ни-ни!» − и прыгнул без парашютика…
Спи, золотко.
Спи, Мой Мальчик.
Я Воскрешу Тебя.

Евгения Бильченко

и старухи, забыв о Боге,
тащат тварям камни с дороги,
мамы с детками шины катят,
на себя навлекая проклятье.

И страшнее уродов в масках
эти люди, словно в повязках.
Бойтесь их, слепых, равнодушных,
Бес вселился в их слабые души,

правит, словно податливой массой—
будут новым пушечным мясом.
Но пока ещё свет не померкнул,
стойко держится славный "Беркут",

защищая страну от ублюдков,
вот уже которые сутки.
Слава им, а не тем идиотам,
что врагам отворили ворота,

что за деньги продали совесть,
не о них потом сложат повесть,
не о них запоют в наших песнях,
не они в легендах воскреснут.

Нина Кузьбар,
сайт Свято-Успенского Николо-Васильевского монастыря
Донецкой епархии УПЦ МП