Просматривая фильм о преследованиях отделенных баптистов в СССР, я почувствовал себя частью это почти забытой истории. Истории, которая уходит сквозь века к началу евангельского христианства, всегда гонимого, всегда бескомпромиссного, революционного. Многое теперь кажется крайностью, фанатизмом, сектантством. Отчасти, тем оно и было. Но в евангельском радикализме наряду с крайностями были также сильный дух, сплоченное братство, неподкупная верность. Думается, Бог многое прощает, когда есть главное – желание следовать за Ним, куда бы этот путь не вел; когда есть любовь, не считающаяся с жертвами.

Смотрю на фотографии верующих советских лет – простые лица, но светлые. Люди не имели доступа к образованию, но милостью Божьей получали высшую мудрость. Лишь сегодня начинаем это ценить – знаний много, дипломов, книг, а света мало, мудрости – дефицит.

Я высказывал много критических замечаний о советском баптизме. В большинстве своих проявлений он оказался тупиковым направлением – не смог вырасти в мощное евангельское движение, так и остался контркультурным, сектантским. «Отделенные» баптисты научились сражаться с безбожным режимом, но после окончания войны мирной жизнью жить так и не научились, оружие обратили на своих же христиан. Религиозное диссидентство, как и политическое, не смогло воспользоваться новыми возможностями эпохи свободы, потерялось в большом мире и, потерявшись, закрылось в своем мире, малом.

Но если смотреть не на сам этот мир – малый и закрытый, а на христианство в его вселенском масштабе, то все эти движения вполне вписываются в историю церкви, в которой всегда были церкви и секты, конформисты и радикалы, либералы и фундаменталисты. История советского времени должна быть частью истории всемирной. Лишь тогда можно быть спокойным – в таком масштабе гасятся наши крайности, выравниваются перегибы, компенсируются недостатки. Бог управляет историей церкви, поэтому допущенные нами ошибки Он снисходительно исправляет. Эту истину – быть частью большой истории - я понял уже давно, а потому смотрю на своих братьев-фундаменталистов без осуждения. Но есть и другая истина, о которой я задумался лишь сейчас.

Обращаясь к истории советской евангельской церкви, я ощущаю в себе новое чувство – принадлежность это малой традиции, малой истории. Я вправе критиковать образ жизни церкви, в которой вырос, но лишь потом вправе, что являюсь ее частью. Если я отделяю себя от нее, то мне закрывается ее целостный образ и я вижу все лишь в негативе. Быть частью малой истории – значит принимать с благодарностью то, чем одарил меня Бог в этой традиции, не быть слишком строгим. Это означает также ответственность – продолжить дело тех, кто в бедности и необразованности служил церкви. История ведь не только знание о предках, но также их завет, запечатанное письмо, тихий голос, обращенные к нам.