Чем упорнее Церковь молчит о политике, тем больше к ней вопросов: что она прикрывает или оправдывает своим молчанием, что она думает на самом деле, на чьей она стороне, если ли у нее слово на злобу дня, готова ли говорить о проклятых вопросах, а не только о вечных и далеких?

Прошло время чистой политики, сейчас она смешана с экономикой, общественной моралью, религией. Поэтому сказать, что Церковь предпочитает оставаться вне политики, означает признать, что Церковь сторонится общественной жизни, боится ввязываться в сложные вопросы нашего времени, избегает ответственности.

Для формирования моей общественно-богословской позиции хорошо послужили две книги, изданные в начале 90-х годов: «Социально-политическое измерение христианства» (1994) и «Революция в Церкви? Теология освобождения» (1990). Я читал их двадцать лет назад и думал, неужели когда-то мы сможем мыслить подобным образом, неужели мы дерзнем на нечто похожее? Как оказалось, нужны не только мысли, нужны особые события, чтобы теология могла выразиться в происходящем, в переживаемом. Теперь я чувствую и понимаю социально-политическую теологию через четыре истории – борьбу Мартина Лютера Кинга, сопротивление Исповедующей Церкви Германии, служение Церкви на киевском Майдане и державничество российских протестантов. Первые две истории прочитаны (и я опираюсь не только на живые истории, но и на тексты Мартина Лютера Кинга, Карла Барта, Дитриха Бонхеффера), вторые две – пережиты (здесь я опираюсь на личный опыт и опыт моих современников, а также на тексты, которые родились из этого опыта – см. «Философско-религиозные тетради»). Первые две показали примеры, мы на них будем всегда оглядываться. Вторые две задают контекст, в котором мы живем. Поэтому буду оглядываться на первые две истории, но говорить изнутри вторых. Выскажу лишь две мысли - об ответственности Церкви перед властью и о ее же ответственности перед обществом, а также о формах этой ответственности.

Мы уже привычно исповедуем, что Церковь ответственна перед властью. В чем состоит эта ответственность? В покорстве, т.е. в соблюдении порядка и выполнении законов. Церковь и отдельные христиане покорны властям, если те выполняют свои функции согласно законам страны и в соответствии с высшим, нравственным, Божьим законом правды и справедливости. Покорность заканчивается там, где начинается зло, даже чинимое от имени власти. Не власть определяет, что есть добро и зло. Люди могут судить о добре и зле сами, основываясь на внутреннем нравственном законе. Также и Церковь призвана различать добро и зло, и таким образом легитимизировать власть, защищающую от зла, или делегитимизировать власть, служащую злу. Там, где власть нарушает свои законные и нравственные границы, ей должно быть отказано в повиновении и ей должно быть оказано сопротивление (о «сопротивлении и покорности» см. одноименную книгу Дитриха Бонхеффера).

Таким образом, различая добро и зло, Церковь ответственна за покорство законной власти (действующей в соответствии с конституцией и нравственным законом) и в то же время за сопротивление беззаконной власти (переписывающей законы под себя и нарушающей нравственные запреты). К большому сожалению, о покорстве мы слышим чаще, чем о сопротивлении. Но если внимательно перечитать Библию, мы увидим, множество примером непокорства власти. Покорство безбожной и беззаконной власти не только позорно, но и преступно, поскольку нарушает естественный порядок добра и зла и называет черное белым.

В чем выражается покорство? В уплате налогов. В подотчетности органам власти. В соблюдении законов. В уважении вышестоящих. В чем выражается непокорство или сопротивление? В критике нарушений. В обличении несправедливости. В недавании взяток. В мирных митингах и маршах. В отказе направлять оружение против мирных граждан.

Мне кажется, что Церковь увлекается лоялизмом и забывает о сопротивлении. Наше время востребует сопротивление, и если мы не хотим, чтобы это сопротивление приняло разрушительный характер, мы должны дать ему христианское содержание, неоходимые ограничения и адекватные формы.

Далее, Церковь ответственна не только перед властью, но и перед своим народом. Я уже указывал в других своих текстах на опасный перекос в отношениях Церкви с государством и обществом (см. «Церковь на Майдане»). В то время как Церковь строила сепаратные отношения с государством, обещая ему свою лояльность в обмен на блага, покровительство и преференции, общество теряло уважение и к государству, и к Церкви, точнее - к их связке. Обществом пренебрегало государство, которое обособилось от него и стало самодостаточным. Обществом пренебрегала и Церковь, ориентированная на отношения с тем, кто может что-то дать, кто сильнее, кто «наверху», кто принимает решения.

Так вот, политическая система общества включает и государство, и гражданское общество. По идее, Церковь должна быть частью гражданского общества, но она до сих пор предпочитает быть якобы самостоятельным субъектом отношений, а на деле быть соправителем государства. Я думаю, что место Церкви – в обществе, но на правах расширенной автономии, потому что она не принадлежит обществу (тем более не принадлежит государству), а служит ему, подчиняясь непосредственно Богу.

В отношениях ответственности Церкви перед государством и обществом заложена естественная ассиметрия: сперва ближним, а затем государству, и государству ровно столько, насколько оно защищает и обеспечивает благо ближних и общее благо народа. А если вспомнить ответственность Церкви перед Богом, то порядок ответственности будет таков: Богу, обществу, государству.

Ответственность перед обществом может выражается в солидарности (помощи, поддержке, соучастии) и несогласии (критике, дистанции, альтернативе). Мне кажется, что Церковь увлекается несогласием и забывает о солидарности.

Я предложил свои краткие тезисы о двух видах политической ответственности Церкви – перед государством и перед обществом, а также о двух формах этой ответственности - позитивной (покорство и солидарность) и негативной (сопротивление и несогласие). Полагаю, что нам нужно восстановить естественный порядок ответственности: во-первых, перед Богом; во-вторых, перед обществом; и лишь в-третьих, перед государством; а также вспомнить о забытых формах ответственности – о возможности и даже необходимости сопротивления государству и доброй солидарности по отношению к обществу.