Тезисы к выступлению на конференции «Реформация vs Революция» (Москва, 3-4 ноября, 2011 г.)

«Ибо никто не может положить другого основания,
кроме положенного, которое есть Иисус Христос»
(1Кор.3:11)

Вопрос о первоначалах, первоистоках, первооснованиях – вопрос теолого-философский, вопрос общезначимый, над которыми бились лучшие умы человечества, и религиозные, и безрелигиозные. Бились почти безуспешно, решая вопрос для себя, не решив его в целом, иначе мы не переживали бы так остро нынешнюю безосновность мира и жизни в мире, постмодернистский провал в зияющую пустоту, едва прикрытую остатками метанарраций. И даже для мыслителей христианских основание до сих пор остается малоосмысленной темой, иначе не горевали бы мы так скорбно по поводу утраты своих традиций и помнили бы о личностной основе всего, о Христе как первоосновании.

Сегодняшняя работа по восстановлению оснований требует небывалого мужества продолжать подъем при общем спаде, идти против течения, быть вопреки. Но именно такое мужество видится в заявлении Лютера: «На сем стою и не могу иначе, да поможет мне Бог».

Во времена первых реформаторов столкнулись два основания – католическая традиция Рима и «только Христос» одинокого Лютера. Сегодня, в век безосновности, беспочвенности, нужно доказывать не силу основания, но его возможность и действительность. Мир не знает веры, а церковь почти не помнит Христа. Возникает вопрос о крепком основании, на котором могут стоять современная церковь и христиане, на которое смогут опереться люди внецерковные, ищущие «истину и жизнь».

«Когда разрушены основания, что сделает праведник?» (Пс.10:3) – этот вопрос безответный. Но этот вопрос - освобождающий от сосредоточенности на себе, поэтому вопрос спасающий.

У церкви больше нет оснований собственных, но у нее есть гораздо большее – Христос, почти забытый, почти неизвестный, но живой и всесильный. Тщета наличного и богатство скрытого – то, что всегда удивляет наблюдающих за историей церкви. Сам Христос – единственное и достаточное условие ее выживания и победы.

Восстановление оснований возможно как возвращение к истокам, а возвращение к истокам – это возвращение не в раннее христианство, а к самому Христу.

Это принципиальное отличие евангельского христианства от христианства исторического – акцент на возвращении к первооснованиям церкви, а не к самой церкви в ее «начальном», «чистом», «лучшем» виде. В то время как одни призывают вернуться «назад к отцам», а другие к святому Фоме Аквинскому, евангельские протестанты не собираются возвращаться ни к Лютеру, ни к апостолу Павлу. 

Христос – не меньше, не больше – является основанием евангельского христианства. Не меньше, потому что предполагает радикализм и бескомпромиссность всего, полного Евангелия креста и благодати, смерти и воскресения, служения и награды. Не больше, потому что не терпит человеческих редакций и дополнений.

Что значит Христос как основание для современного христианства? С какими решениями связано возвращение к Нему как к собственной основе, к чему эта вновь обретенная связь (ре-лигия), это обновленное отношение (ре-формация) обязывают?

Открывая Христа, христиане говорят не столько о своей церкви, сколько о Нем. Христос не ограничен стенами церкви. Он между Афинами и Иерусалимом, Он и в Афинах, и в Иерусалиме. Он открывает Себя внутри христианской традиции, Он же действует в нехристианском и постхристианском мире. Христоцентричное мышление свободно от привязки к точкам или зонам эпифании, оно способно всюду видеть Христа, следы Его присутствия и действия.

Во Христе христиане свободны не только от мира, но и от церкви, которая слишком близка к миру, чтобы не впитать его же властные амбиции. Христос ей не принадлежит, она принадлежит Христу. Христос судия мира, но Он же судия церкви.

Он поддерживает жизнь мира, и поэтому мир может и не «весьма хорош», но все же хорош. Воплощение Христа – тайна однажды и навсегда свершенной спасительной связи с человеческой реальностью. Вдумываясь в истину Боговоплощения, больше нельзя ругать человека, ему можно сочувствовать и помогать. 

Христос – не остаток, но полнота. Это не то, что осталось у христиан. Это то, что должно быть еще раскрыто.

Протестантский принцип «только Христос» означает не последнее, а первое; то, с чего все начинается, «начало», «дверь». Обычно думается так: «Ничего больше нет, только Христос». Подлинно христианское мышление следует другим порядком: «Только Христос открывает все, дает все, делает возможным все. Только Христос, а при Нем - все».

.Христиане вспоминают Христа чаще всего в момент пустоты, когда от себя больше сказать нечего. И тогда слова о Христе или к Христу заканчивают неудобное молчание. Но Христос – не конец разговора, когда святым именем прикрывается пустота. Христос – начало, из которого пустота человеческого разговора о вере и Боге вдруг с избытком заполняется смыслом.

«Только Христос» – руководство к христианскому мышлению во всех случаях жизни, но такое руководство, которое не стесняет инициативу и творчество мыслящего и действующего человека. Социальная жизнь или научное исследование не получат из этого принципа прямых указаний и строгой регламентации. Христос дает возможность человеку состояться в полной мере, т.е. зреть через верные и неверные решения, учиться самостоятельности, ответственной свободе.

«Только Христос» вместо прямого руководства дает нам Свой ум, Свой образ мышления, «ум Христов». Дальше мы будем говорить о том, что предполагает этот тип ума, как он работает.

Апостол Павел говорит об «уме Христовом» как о полноте возможностей человеческого мышления, а не о совершенно другом способе мышления. «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем [надобно] судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может. Ибо кто познал ум Господень, чтобы [мог] судить его? А мы имеем ум Христов» (1Кор.2:14-16).

В Современном русском переводе (РБО, 2011) «душевный человек» назван «природным», т.е. бездуховным, духом не обладающим. «Ум Христов» активируется в человеке тогда, когда в «природном» поселяется дух Божий, когда телесно-душевное одухотворяется. Без «ума Христова» мышление человека «природного» может разгоняться сколь угодно, но лишь в плоскости природного же, выйти на другой уровень оно не может, оно плоскостно, маломерно.

«Ум Христов» применим не только к сфере духовной, но может судить «о всем». «Ум Христов» - новое качество ума, недостижимое для обычного человека вне общения с Богом, вне Его присутствия. «Ум Христов» – восстановленный ум человека, проснувшийся и просвещенный, исцеленный после грехопадения и духовных болезней. Это Божье начало, бывшее в человеке при сотворении, но затем утраченное. Это не противостоящее начало, но внутреннее, действующее внутри человеческого разума и преображающее его.

В приведенном выше отрывке апостол говорит о способности суждения, предполагающей ясное различение добра и зла, духовного и душевного. Такая способность сегодня редкость не только в мире, но и в церкви.

Упростивши свой образ мышления, люди называют безумием ясность суждений и отказывают в таком праве другим. Поэтому от христиан ожидают чего угодно, но только в плоскости того же самого, в той же плоскости душевного, но никак не ясных суждения духовного порядка. Различение и суждение, ясность и трезвость мысли «о всем», а не только о земном и вещном, связаны с порядком духовным.

«Ум Христов» пробуждает все способности ума человеческого и призывает использовать их в полноте возможностей и полноте ответственности. Обращаясь за ответами к Христу по поводу кальвинистско-арминианских споров, участия христиан в политике, продолжительности дней творения и других «злободневных» вопросов, мы ответов, скорее всего, не получим. 

В Евангелиях Христос всегда отвечал на вопросы людей, но не так и не то, как и что люди желали от него услышать. Отказываясь отвечать прямо, Он подчеркивал их личную ответственность за конкретные решения, но при этом давал им фундаментальные принципы для принятия решений (например, «Некто из народа сказал Ему: Учитель! скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство. Он же сказал человеку тому: кто поставил Меня судить или делить вас? При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лук.12:13-15); «Посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове. Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам или не давать? Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему» (Мар.12:13-17).

Иметь «ум Христов» не означает жить под диктовку свыше, но означает  развивать просветленный и углубленный, прислушивающийся и благоговейный разум. Христианин не находит в своем уме готовых ответов или решений, которые возникают извне и лежат в сформированном виде. Ум Христов не заменяет ум человеческий, но просвещает его и дополняет собой, так что не только христианская жизнь, но и христианское мышление становятся соборными. О таком типе ума в народе говорили «ума палата», т.е. здесь мышление не эгоцентричное, а синергичное; здесь не единица думает, а палата мудрецов, целая дума.

 Иметь «ум Христов» значит быть более похожим на Него, чем на образ мира, быть «не от мира сего», быть иным. Для протестантов, привыкших за время советских гонений носить на себе ярлык чужаков, эпоха религиозной свободы поставила трудную задачу стать близкими и похожими для вчерашних гонителей, найти общее с постсоветским обществом. У церквей «прогрессивных» дистанция между церковью и миром постепенно исчезала, у церквей традиционных она сохранялась неизменной. Сложность для первых в том, как удержать инаковость при близости. Сложность для вторых в том, как быть иным и не быть чужим. Сегодня очевидны крайности, два полюса – отчуждение от мира, когда не о чем говорить и языки друг друга не переводимы; и ассимиляция в мире, когда все одинаково, все внутри того же порядка, в котором «ни церковь, ни кабак, ничего не свято».  

Слишком похожи и слишком не похожи – одинаково плохо. В одном случае слушать неинтересно, в другом – непонятно. «Ум Христов» выделяет христиан, но не как инопланетян среди землян, а как настоящих землян среди землян себя забывших.

Открыть свою специфичность – важное задание для самопонимания христиан, служить этой специфичностью «обычным» людям – задание не менее важное для самореализации христиан, для выполнения их миссии.

Что означает иметь «ум Христов» применительно к современным социально-политическим дискуссиям? Должны ли мы быть националистами или глобалистами, демократами или монархистами, индивидуалистами или коллективистами? Какой видит «ум Христов» современную культуру и видит ли возможности христианского участия в ней?

«Ум Христов» учит быть спокойными пессимистами в отношении человеческих порядков и неисправимыми оптимистами относительно конечного торжества Божьего Царства. Христиане пережили не одну империю, ощутили на себе благо просвещенной монархии и зло неограниченной власти, свободу демократии и ее же саморазрушение, энтузиазм участия и горечь разочарования от своих избранников. «Ум Христов» предполагает ответственность за христианское присутствие и служение внутри любого порядка, но также за свободу от него, несовпадение с ним.

В науке и культуре «ум Христов» учит видеть постоянное Божье присутствие, иногда вопреки церкви и ее представлениям о том, где и когда должен действовать Бог. Христос не обещал быть только в церкви, поэтому продолжает свою работу своими, иногда не церковными методами.

Реформаторский принцип «только Христос» звучит радостной вестью, евангелием для самой церкви, а не только для мира.

В то время как церковь переживает свои неудачи и свою бедность в постисторическом мире (при обилии исторических, уже некому не нужных богатств), ее богатство обнаруживается не внутри, а снаружи. Христос ожидает не церковного восстановления, но восстановления связи с Ним, возвращения церкви к Нему.

В то время как мир все еще переживает разочарование церковью и церковным образом Христа, а церковь пытается этот образ восстановить из собственной истории, живой Христос встречает ищущих и вопрошающих всюду – и в пустеющем храме, и за церковной оградой.

«Только Христос» – радикальный вызов для церкви: отказаться от своего привычного образа веры и встретиться лицом к лицу с объектом веры, Воскресшим Христом, а не персонажем чужих рассказов. «Только Христос» открывает возможность подлинно христианского мышления, сочетая тварный ум человека и подаренный свыше «ум Христов», освобождая разум от узко религиозных стереотипов и безгранично расширяя его возможности для преображения себя и мира в образ Божий.  

***

Евангельские церкви исповедуют христоцентричность жизни, понимая под этим господства Христа во всех сферах жизни. Но что такое христоцентричность мышления? Это причастность мышления жизни Христовой, т.е. всей полноте жизни, собранной вокруг Христа.

Христос – не только центр, связь с которым слабеет по мере удаления. Христос – центр, который везде. Он не только Альфа, но и Омега.

Христоцентричность мышления предполагает постоянное соотнесение с Ним как с Началом и Центром, но одновременно и спокойное осознание Его присутствия вот здесь, как и везде. Т.е. мысль каждый раз как бы возвращается к Началу, соотносится с ним, и в том же время пребывает в нем, поскольку возможна только в нем и посредством него. Христоцентричная мысль исходит из фактичности присутствия Христа и в Христе, а затем разворачивается, строится, мыслится (мыслит себя), но в этом внешнем движении постоянно сопрягается с началом движения, исходной точкой.  

Христоцентричность указывает не только на место Христа в нашем мышлении, но и на способ мышления, возможный по аналогии с Воплощением, с инкарнационной моделью отношений между временным и вечным, Божеским и человеческим, духовным и материальным.

Такое мышление жизнеутверждающе и Богочеловечно, оно смиренно принимает то, что Бог уже сделал в Своем Богочеловечестве. Тайна этой явленной связи, тайна Христова присутствия в центре всего, осваивается во всех ходах мысли, освящая их собой.  

Во Христе все примирено и оправдано, все разделения преодолены, отчуждение устранено, так что субъект не противостоит объекту и другому субъекту, но призывается к связи. В христоцентричной модели мышления уместны не категории научного познания, но категории общения, благодарения, служения. Социальные и психологические аналогии выходят на первый план, поскольку основой христоцентричного способа мышления становится не идея или метод, но живая Личность и отношения с ней.

Всякий акт мысли, исходящий из Христа, Его призывающий и к Нему устремленный, Им благословляется. Тем самым мысль освобождается от страха иномыслия. Тем самым мысль обретает диалогический, соборный и личностный характер.

Христоцентризм – слишком простой способ мышления, чтобы быть ошибочным. В мире нарочитой усложненности, конфликтной дробности, христоцентризм выглядит спасением от голокружительной множественности и личностной потерянности.

Мысль возвращается к изначальной, неиспорченной простоте и спрашивает не о том, «что может быть» и «что стоит дерзнуть попробовать», а о тех очевидностях добра, истины и красоты, которые доступны прозревшему мышлению.

Присутствие Христа в каждом моменте мыследеятельности предполагает благодарность за то, что уже есть в Нем и потеряно больше не будет. Такая благодарность связана с пониманием мысли как дара, как того, что с человеком приключается по милости Божьей, что входит в него свыше.

Мне трудно вывести алгоритм и продумать всю систему христоцентричного мышления, поскольку этот способ мышления принципиально разомкнут. В нем непременно есть простота внутреннего решения жить и мыслить в присутствии Христовом, при этом благодарно принимая от Него всю сложность дальнейших мыслительных задач и неожиданных откровений.

***

«Назад к истокам» - прекрасный девиз гуманистов, возвращающий средневековую культуру к своим античным и христианским началам, пересматривающий их непростую взаимосвязь. Реформаторы продолжили и уточнили ее, указав не на основания исторических традиций, но на первооснову всего, которая едина, единственна и личностна.

Наш потерявшийся мир нуждается в точке опоры и точке отсчета для самопонимания и ориентации. Без соотнесения с первоначалом мышление блуждает по замкнутому кругу внутри себя же или становится легкой добычей стихий. Без общей основы религии и культуры начинают «войну всех против всех», или медленно умирают во взаимном безразличии.

«Только Христос» - тот первопринцип, в свете которого другие начала, в том числе начала культурных и религиозных традиций, могут смотреться иначе, в другом свете, ибо «свет Христов просвещает всех». Не иудео-христианство и не античность, не Иерусалим и не Афины, но Христос выступает «точкой сборки» для дробной и конфликтной множественности мира.

Все начала разделяют, все истоки дают жизнь своим традициям, Христос же присутствует в начале всего, как начало всего, проявляясь во всем и все преображая. Лишь такой целостный и светлый взгляд на жизнь идей и людей можно считать подлинно христианским.