Почему УПЦ превращается из монополиста военной паствы в изгоя и аутсайдера?

«14 августа 2018 года, произошёл вопиющий случай, когда верующих Украинской Православной Церкви и священнослужителей Одесской епархии не допустили совершать праздничное богослужение в храме в честь святых равноапостольных Кирилла и Мефодия при Одесской военной академии» – такую новость разместил сайт Одесской епархии УПЦ.

Событие действительно неприятное во всех смыслах. Храм восстановлен более десяти лет назад при прямом участии духовенства УПЦ, в нём регулярно совершаются богослужения, сформирована община – и тут вдруг такое!

Военная академия – объект закрытого типа. Храм располагается в центральном корпусе, где он был и до революции. Проникнуть туда можно только через КПП, что не составляло какой-то сложности до нынешнего случая.

По версии настоятеля прихода протоиерея Сергия Дмитриева, которую приводит епархиальный сайт, причина отказа верующим в пользовании храмом 14 августа заключалась в том, что «на территории военной академии проходит съезд военных капелланов т.н. «Киевского Патриархата» и униатской греко-католической Церкви, которые вчера (13.08.2018 – прим. авт.) в ультимативной форме потребовали открыть храм Украинской Православной Церкви и служить вместе с ними Божественную литургию».

Далее в новости на епархиальном ресурсе сообщается, что «настоятель храма отказался это сделать, так как это запрещают канонические правила, отметив, что «в данный момент исторического бытия мы вместе служить не можем» и предложил военным капелланам просто помолиться в храме. Представители так называемого «Киевского Патриархата» заявили, что все равно они зайдут завтра в храм и будут совершать там своё богослужение».

Впрочем, на сайте Министерства обороны Украины можно узнать, что на самом деле в Одесской военной академии проходили «десятиденні курси із самозахисту і першої допомоги для військових священників-капеланів, які представляють різні релігійні конфесії і несуть духовне служіння як в районі проведення ООС, так і у військових гарнізонах в тилу», а не «съезд военных капелланов т.н. «Киевского Патриархата» и униатской греко-католической Церкви», как окрестил мероприятие отец Сергий. Для настоятеля храма при Военной академии, прошедшего службу в офицерском звании, такие формулировки по меньшей мере некорректны.

И, по крайней мере один (судя по фотографиям) священник УПЦ также участвовал в этих курсах — протоиерей Олег, настоятель Покровского храма при Главном военном клиническом госпитале Министерства обороны из Киева.

Очевидно, руководство академии решило избежать возможного конфликта на своей территории таким вот оригинальным способом – просто не пустить местную общину в свой храм на богослужение в этот день.

Кстати, слушатели курсов так и не совершали никаких богослужений в академическом храме, а лишь провели молебен в конференц-зале. Об этом можно судить по фотографиям, опубликованным на сайте Министерства обороны Украины, а также на сайте Одесской епархии УПЦ Киевского Патриархата.

При этом в новости на веб-ресурсе Одесской епархии УПЦ КП сообщается, что «13 серпня 2018 року Єпископ Одеський і Балтський Павло благословив початок другого базового курсу підготовки штатних військових священиків (капеланів) Збройних Сил України, який розпочав свою роботу у Військовій академії (м.Одеса)».

Оставим без комментариев адекватность решения академии не пускать верующих в храм в этот день. Хотя реплики майора, который от имени руководства вуза общался с «нежеланными гостями», оставляют желать лучшего. Например, в беседе со священниками на пропускном пункте он объяснил причину запрета на пропуск людей в храм «в зв’язку з скрутним становищем у державі» (?). Людям же на улице он сказал, что это было сделано «у зв’язку з проведенням бойової підготовки навчального процесу на території Академії». Заявив, что были случаи, когда люди Церкви представляли угрозу в Одессе, он тут же признался, что конкретных таких примеров привести не может (хотя такие примеры, конечно же, были — вспомнить хотя бы одиозного секретаря Одесской епархии протоиерея Андрея Новикова, который сбежал в Москву и поливает оттуда грязью Украину, заявляя, что «Россия — единственное место на земле, где торжествуют христианские ценности», а Путин — президент «невероятной милосердности и человеческой нежности»)…

Но всё это далеко не самое страшное для Украинской Православной Церкви – ни реплики майора (неспособного сказать правду людям в глаза и поэтому предпочитающего «выкручиваться»), ни сорванное богослужение, ни даже сам факт такого прецедента, способного в дальнейшем спровоцировать подобные. Важно то, что УПЦ сегодня медленно, но уверенно теряет позиции в силовых структурах страны в пользу других конфессий. То есть там, где ещё совсем недавно (до 2014 г.) она чувствовала себя очень уверенно.

Стоит вспомнить, что до недавнего времени по всей стране (разве что за исключением галицких областей) в армейских подразделениях были в подавляющем большинстве священники этой конфессии. После же российского военного вторжения в Украину 2014-го ситуация стала радикально меняться, и сегодня, когда в украинской армии потребность в духовной опеке очень высока, когда капелланы в военных частях стали нормой, а не исключением, – священников УПЦ среди них становится всё меньше и меньше.

Кого в этом можно винить? Конечно, легче всего «злочинну владу», она-де продает души солдатиков за призрачные политические дивиденды. Можно и более конкретно – военное руководство, не разбирающееся в церковных канонах. Хотя уместнее было бы виноватым назвать руководство соседней «братской» страны, использовавшей наши родственные чувства для развёртывания настоящей войны, заодно сделавшей и РПЦ, и её составную УПЦ, заложницей ситуации.

Но тут уже ничего не исправить. Ни патриарх Кирилл, ни тем более наши владыки с батюшками – что в России, что в Украине – не могут запретить тому же Путину «творить геополитику» как он себе хочет, оставляя после себя горы трупов и опустошённые земли. Но наши «УПЦешные» отцы могут и должны быть патриотами своей страны – Украины (не беда, что большинство из них родилось в стране с другим названием). А если с этим не сложилось, то, по крайней мере, спрятать очень далеко свои «непопулярные» взгляды и не создавать проблем своим общинам из-за личной позиции.

Не попав в храм, верующие вместе с несколькими священниками ограничились водосвятным молебном у входа на территорию академии, который возглавил викарий Одесской епархии УПЦ епископ Диодор (Васильчук). В проповеди после молебна владыка, в частности, сказал, что УПЦ является по-настоящему патриотичная. Но так ли это? Да, сегодня иерархи Церкви об этом стараются повторять на каждом шагу – и что с того? Какими делами можно подтвердить такие заявки? Что мы хорошие, верующие, благочестивые? Но это не патриотизм. Тем, что мы молимся, постимся, ходим крестные ходы? Но и это не оно.

Соседним государством (где находится поминаемый в храмах УПЦ патриарх) у Украины подло аннексирован кусок территории – а батюшки УПЦ почти всегда нервно «бегают глазками» и заикаются, если у них спрашивают на камеру «Крым – чья территория?». В Украине четвёртый год идёт война, а иерархи на вопрос о том, что сейчас происходит на Донбассе, предпочитают рассуждать о том, что «и там, и здесь – наша паства, да и война вообще официально не объявлена» (при том, что Верховная Рада Украины, как и ряд самых авторитетных международных организаций, включая ООН, официально признали Россию страной-оккупантом). Батюшка, ведущий переговоры на КПП в Одесской военной академии, в ответственный момент, когда очень неплохо было бы подчеркнуть свою «украинскость», был даже не в состоянии общаться с представителем вуза на государственном языке (хоть иногда и пытался вставлять украинские слова).

И вообще, почему у Украинской Православной Церкви, у которой, как ни у кого другого, накоплен достаточный опыт пастырского окормления военнослужащих, за последние четыре года так и не сформировался штат военного духовенства, несущего служение на передовой АТО/ООС? Что, не пускает «антинародная антицерковная власть»? Да ну! Есть же частные инициативы батюшек.

Все эти годы по несколько отцов из Волынской, Винницкой, Сумской епархий ездят на фронт к нашим солдатам – и никто их оттуда не гонит. Но это, повторюсь, частные инициативы. А где же масштабная забота о наших чадах на передовой со стороны священноначалия? А ведь подавляющее большинство АТОшников (армейцев и добробатовцев) крещены в канонической Церкви (т.е. в УПЦ), соответственно, именно духовенство этой Церкви должно с ними сегодня сидеть в окопах, передвигаться по линии фронта, воодушевлять, успокаивать, отпускать грехи. Но всё это делают с вояками кто угодно: УПЦ КП, греко-католики, протестанты... – но не УПЦ (за редчайшим исключением). Об этом с недоумением рассказывают ребята, вернувшиеся с фронта, перевидавшие на фронте десятки разных капелланов, но не удостоившиеся встретить ни одного священника своей Церкви.

Почему же так? А не потому ли, что подавляющее большинство клириков «по-настоящему патриотичной» (по выражению одесского викария) Церкви сегодня согласны, например, с тем, что Крым просто «вернулся в родную гавань» (а не аннексирован), на Донбассе идёт кровопролитная «гражданская война», якобы развязанная американскими (как вариант) марионетками из Киева, а российских военнослужащих «их там нет»? Да и вообще, в стране ведь сейчас правит хунта, изгнавшая законного президента. Не то что в России, где порядок обеспечивает сильная рука православного вождя. И было бы совсем неплохо, если бы российские танки всё-таки дошли до Киева.

Неужели утрирую? Да нисколько. Подобными тезисами мыслит, увы, львиная доля духовенства УПЦ. Антиукраинизм – как эпидемия в церковной среде. Вот даже один из участников «стояния» на КПП военной академии протоиерей Олег Мокряк, настоятель храма великомученицы Татианы в Одесской юридической академии, в апреле 2014 года призвал Россию «защитить наши права». И это во время аннексии Россией Крымского полуострова! Некоторое время он скрывался в Москве от украинского следствия по делу о посягательстве на территориальную целостность и неприкосновенность Украины, но в 2015 году всё же вернулся из России в Одессу и продолжает служить на прежнем месте, возглавляя Епархиальный отдел религиозного образования, катехизации и миссионерства. Нетрудно догадаться, что такие настроения типичны для значительной части духовенства и паствы Одесской епархии УПЦ. Сам митрополит Одесский Агафангел известен многократными пророссийскими заявлениями, правда, большинство из них были сделаны до российского вторжения в Украину (во время аннексии Крыма владыка занял выжидательную позицию, хотя его имя мелькает в переписке российских координаторов беспорядков в Украине в качестве союзника).

В невоенное время понятие патриотизма носит более абстрактный и относительный характер. Но война всегда предлагает очень жёсткий и конкретный тест на патриотизм и для «физлиц», тем более для таких значимых общественных институтов, как Церковь. И очень многие служители УПЦ этот тест не прошли, обнажив свою пророссийскую ориентацию («там же наша матушка-Церковь») или попросту проявив равнодушие к «мирским проблемам» своей страны (к «мирским проблемам» России такое равнодушие они проявляет реже).

Владыка Диодор в своей проповеди после молебна сказал, что «если нас гонят, если нас считают изгоями общества, пытаются превратить в маргиналов – значит мы на правильном пути, значит мы со Христом и Христос с нами». Сомнительная логика. С таким же успехом можно всех обитателей тюрем записывать в праведники. И параллели, скажем, с апостолами (а именно на это, очевидно, намекает епископ) здесь трудно проследить.

На следующий день после инцидента на сайте Военной академии появилась информация, излагающая точку зрения академии на событие. В частности, сообщалось, что «13 серпня в соціальних мережах, серед прихожан Української православної церкви (Московського патріархату), з’явилися <…> звернення від імені владики Діодора, та інших священників, щодо необхідності залучення активної молоді до проведення літургії і висвітлення можливої провокації в засобах масової інформації.

14 серпня 2018 року близько 07.00 біля контрольно-пропускного пункту Військової академії почали з’являтися цивільні особи, священики інших церков з проханням потрапити на територію Військової академії для проведення літургії». Выходит, что относительно немалое количество верующих, несколько батюшек во главе с архиереем собрались в этот день здесь не собственно ради праздника, а чтобы поиграть мускулами перед администрацией заведения. Но мудро ли так поступать?

Когда в 1990-е годы по Украине массово открывались храмы при медицинских, образовательных и армейских учреждениях, главным аргументом в пользу этого была необходимость духовного окормления тех, кто здесь находится (медиков с пациентами, студентов с преподавателями, военнослужащих). Но время показало, что далеко не всегда на деле этого удавалось достичь. Чаще, увы, больничные, университетские и даже военные приходы превращались в обычные, рядовые, просто находящиеся на ведомственной территории. Не имея необходимых пастырских навыков, батюшки переключались на прихожанин «с улицы», забывая заявленный «профиль» своего прихода.

Похоже, подобная ситуация сложилась и в Одессе. Благодаря относительной доступности академического храма, очевидно, костяк местной общины составляли люди, к вузу отношения не имеющие. Ведь даже на сайте епархии, изложившей свою версию инцидента, ничего не было сказано об обиженных прихожанах из сотрудников вуза, оставшихся в этот день без литургии (курсанты, наверное, ещё на каникулах). Значит, таких не было? Интересно, и сколько же всё-таки реальных прихожан этого храма было среди согнанной массовки?

Как же разумно можно было поступить местному настоятелю и епархиальному начальству в данном случае – при запрете администрацией академии проведения богослужения в этот день?

Да просто смириться с этим.

В конце концов, ведь не каждую неделю проходят такие курсы в академии. Наверняка это были первые подобные. Ну, можно было потерпеть, вплоть до отмены нескольких служб, оправдав это «таким нынче временем», а заодно не создавая дополнительных проблем ни себе, ни руководству вуза.

А какие последствия теперь могут быть для местной общины из-за проявленной принципиальности путем нагнетания скандала и ссоры с администрацией академии? Вряд ли положительные. Ведь церковные приходы при госучреждениях должны создавать благоприятные условия для работы и уж точно не должны создавать проблем. А юридическая сторона таких приходов у нас в стране всегда была слабой, во время же российской агрессии, в стенах военной (!) академии, да ещё с учетом юрисдикции УПЦ – и подавно.