Опять скандал.

И опять то, что бьет больнее всего: люди не отделяют мух от котлет, и действием одного человека уязвляются так, как-будто в его лице вся Церковь выступила.

Так уж сложилось, что от тех, кто в Церкви, те, кто вне Церкви, требуют безоговорочной святости. А особенно от лиц в священном сане. И наоборот — любой поступок кого-либо из священнослужителей, выходящий за рамки приличия, сразу бросает тень на всех его собратьев. Говоря проще, ездят на лексусах единицы, а страдает от упреков духовенство в целом.

Сколько уже раз говорилось: если один врач потребовал взятку, это не повод перестать верить в медицину. Если один учитель своим преподаванием вызвал ненависть к предмету, это не причина вовсе в школу не ходить.

Так и здесь — видя, с какой горечью говорят люди о недавнем инциденте в Лавре, хочется еще и еще раз попросить: да не обращайте внимания! Мало ли кто чего кому сказал! К вере, к Церкви, к таинствам это не имеет отношения. Все мы люди, и все разные, и все можем попасть в ситуацию, в которой, мягко говоря, неприглядно будем выглядеть. Другое дело, что у определенных людей такие попадания встречаются с печально завидной регулярностью.

***

Но суть не в этом.

У меня, как журналиста, возникает вопрос: разве уметь спровоцировать — это высший журналистский пилотаж? Зная о вспыльчивом характере человека, в особенности касательно довольно определенного круга тем, прийти к нему за комментарием — это ли не подстава?

Что хотела узнать журналистка у владыки Павла в те дни, когда в Киев прибыла святыня из Иерусалима — Плащаница Богородицы? Больше спросить было не о чем, кроме вопроса, который приелся уже всем и заведомо не имеет ответа?

Ради чего все это делалось? Разве журналисту нужна была информация? А не личный или редакционный пиар и лишний скандал в наступившем в последнее время относительном церковном затишье? Это, уж простите — смешно и примитивно. Я давно работаю в церковных СМИ и приблизительно представляю, какую глупость и каким тоном можно спросить у того или иного церковного иерарха или деятеля, чтобы вызвать в свой адрес нелицеприятное замечание. Доводить до ручки тупыми вопросами — большого ума не надо. Но ум как раз в том — чтобы, зная о темпераментах окружающих тебя людей, учитывать особенности каждого и работать, добывать информацию, несмотря ни на что.

Зачем журналистка пришла к владыке Павлу? Ведь знала, как он реагирует, следовательно, шла на заведомо конфликтную ситуацию. Не выглядят ведь случайными фотоснимки конфликта — слишком уж хорош ракурс: и лица можно рассмотреть, и сам ход «схватки». Без постановочных съемок этот информповод явно не заиграл бы…

***

Журналистов многие не любят. К сожалению. И за такие вещи — в том числе.

Да, одно дело — добывать информацию, узнавать правду, добиваться справедливости.

Но в этом случае — ежу понятно, насколько искусственно вызвана ситуация. И тем обиднее за брата-журналиста. Разве лишней гордости за профессию такие методы добавляют? Разве этим ценится профессия репортера? Кто из нас, приходя на материал, не сталкивался с опасливым взглядом интервьюируемого человека — и не потому, что ему есть, что скрывать, а исключительно ввиду исходящей от нас потенциальной опасности переврать и перекрутить всё сказанное.

***

Наместник Лавры — своеобразный человек. Как и все мы. Просто ему не повезло больше других: имея крутой нрав, он стал излюбленным конфликтомейкером, лакомой мишенью для всех, кому срочно нужен скандал-он же рейтинг-он же деньги.

В ходе работы приходилось общаться с владыкой неоднократно. Он интересный собеседник. У него замечательные трогательные проповеди — кто-нибудь из тех, кто его сейчас презирает и поливает, хоть раз их слышал?

Он отнюдь не журналистоненавистник. У него не вызывает ненависти один только вид диктофона или снимающего фотоаппарата. Он заинтересован в развитии церковных СМИ — принимать всестороннюю помощь от него приходилось неоднократно. Он содействует развитию лаврского сайта — довольно популярного ресурса, где всегда можно найти информацию о святых и святынях, а ведь эта тема людей интересует намного больше, чем то, откуда у него дорогой мерседес.

Да и мерсы эти меркнут перед тем, какой стала Лавра при его наместничестве. Редко какой музей при государственном финансировании способен так отстроить и восстановить всё, что десятилетиями приходило в запустение.

***

Люди живо реагируют на хамство и бестактность. И владыка — не исключение. Правда, его реакция осуждается сама по себе – без учета факторов, ее вызвавших.

Да, некрасиво это всё со стороны выглядит — особенно то, как предстает конфликт в роликах на ютубе и фотографиях. И, возможно, многим бы из нас, верующих УПЦ, хотелось бы, чтобы не возникало таких медиаскандалов с его участием — любым уместным для этого способом.

Но маємо те, що маємо.

***

Бесспорно, виноват тот, кто конфликует. Но тот, кто доводит до конфликта, тоже виноват.

Журналисты не любят говорить об этом прямо, но они привыкли чувствовать себя четвертой властью. Той, которая якобы от имени народа следит за тремя иными государствообразующими ветвями — законодательной, исполнительной, судебной. Эти три, к большому сожалению, у общества давно уже не вызывают ни капли уважения. Но журналисты, борясь с ними, и сами не заметили, как стали точной копией тех, против кого борются. Как в той притче, когда борясь с драконом, герой не заметил, как и сам превратился в дракона.

В четвертой власти теперь то же самое, что и в чиновничьих кабинетах — взятки, коррупция, человекоугодие, лицеприятие, продажность, вранье… С таким ли лицом обличать других? Да и кому это нужно, кроме редакции, зарабатывающей рейтинг…

Раньше, лет десять назад, был спор в медиасообществе: журналисты – четвертая власть или слуги народа? Сейчас они уже давно не слуги народа, а хозяева жизни. И такие сюжеты появляются совсем не для информирования общественности или в борьбе за правду.

Но всё, что ни делается, всё к лучшему. А значит, нам это новый вызов и проверка — терпимы ли, имеем ли любовь апостольскую, которая всё покрывает, все прощает, не радуется неправде, а сорадуется истине.

Вызов — это возможность личностного роста. Даст Бог, в христианской реакции на такие скандалы будем расти и мы.

***

Есть замечательная монашеская притча. Два пустынника, жившие недалеко друг от друга, раз решили поссориться. Говорит один брат:

— Брат, все вокруг ссорятся, спорят, что-то делят. Давай и мы попробуем, как это?

— Давай. А что для этого надо делать?

— Ты начни говорить, что это мой кувшин, а я буду говорить, что мой. И поссоримся.

— Хорошо.

— Брат, это мой кувшин!

— Конечно, бери его, дорогой брат…

Вот бы и в наши дни было так.